— Да ешь ты ради Бога…
— Ммм… невероятно вкусно… Это ваша жена готовила?
— Да. Все приготовила, нарядила елку, накрыла на стол и ушла к соседям…
— Что, серьезно? Вздох.
— С юмором, я смотрю, у тебя так же плохо, как и с мозгами. Моя жена давно уже бывшая. А готовит приходящая кухарка. И, да, этот салат тоже можно. Это крабы. Их надо есть с… а, впрочем, какая разница?
* * *
— Глеб Борисович, а где у вас ванная?
— Что? Зачем тебе?
Смущенно.
— Ну… мы же будем…
— Ты что дома не могла подмыться?
Еще больше смущения, судорожный глоток.
— У нас сегодня воды горячей не было…
— А холодный душ нельзя было принять?
— Ну… холодный мне холодно. Придатки можно застудить…
— Так. Слишком много информации. Идем.
Шаги в коридор, ванная, нежный запах лаванды.
— Ах!
— В обморок только не падай.
— Я постараюсь… Но, Глеб Борисович… Эта ванная… она же больше всей нашей комнаты в общежитии…
— Прям так и больше?
— Раза в полтора…
— Ну, больше так больше… Давай раздевайся, я налью тебе ванну.
— Что прямо здесь… раздеваться?
— Конечно. Хочешь, я помогу.
Мягкий шум воды из плоского крана-водопада, искрится пухнущая над ванной шапка пены.
— Оооххх…
— Что опять?
— Пол с подогревом… Боже, какой кайф…
— Да, можешь ходить босиком. У меня везде пол с подогревом.
Умоляюще:
— Глеб Борисович, а можно… вы пока уйдете… Я еще не готова. Морально.
Недовольное поджимание губ.
— Хорошо. Смотри не долго только. Я не хочу лишать тебя девственности под бой курантов.
* * *
Тонким девичьим голоском:
— Цвет настроения сиииний… внутри мартини, а в руках бикииини…
Клик отворяемой двери.
— Наумова, хорошо поешь.
— Ай!
— Чего ты закрываешься? Ты же вся в пене. Тем более, твою верхнюю половину я уже видел.
— А в-вы зачем пришли?
— Чтобы залезть с тобой в ванну, конечно.
— Ой, а м-может не надо? Я как раз собиралась ноги брить…
Смех — веселый и почти добрый.
— Ты просто прелесть.
— Опять пошутили, да?
— Не волнуйся, еще пару лет, и ты научишься распознавать тонкий столичный юмор. Это не сложно — главное усвоить аксиому, что каждая всерьез сказанная тебе вещь может оказаться шуткой.
Угрюмое молчание.
— Вроде как то, как вы мне пообещали поставить тройку после того, как я вам…
— Именно.
Снова молчание.
— У нас так никто не делает.
— Но ты почему-то хочешь жить здесь, а не в этом… как его?
— Добром.
— Да, в нем. Хочешь жить у нас — в продажной, лживой Москве, где тебя еще не раз поставят раком. Если не поумнеешь, конечно. И не начнешь извлекать из всего этого пользу.
— Я же вам говорила, что у нас происходит…
— Ш-ш-ш… На выпей.
— Что это?
— То, что заставит тебя перестать грузить нас обоих.