— Мы не можем видеться явно, и помогать явно я тебе тоже не могу. Я же объяснял, у меня АДОВА куча врагов, — в который раз, как маленькому ребенку, вдалбливает ему Лоренс. — А ты — моя Ахиллесова пята… Ну, вот скажи, что я буду делать, если мне начнут присылать тебя по кусочкам?
— Почему я не могу просто взять и переехать к тебе насовсем? Здесь — то меня уж точно никто не тронет, — он уже спрашивал это. Где — то, примерно, сто пятьдесят тысяч раз. Из — за испортившегося настроения ему просто хочется поныть.
Лоренс закатывает глаза.
— И что, проведешь в этом Замке всю свою жизнь? А рядом со мной она у тебя будет о — о — очень длинная.
Было бы здорово. Одна библиотека чего стоит. Не говоря уже о прочих развлечениях.
Явно прочитав его мысли, Лоренс встает, отрывает виноградину с грозди на огромном, золотом блюде и, закинув ее в рот, машет ему рукой.
— Идем. Раз у нас так мало времени, я тебе кое — что покажу прямо сейчас.
Мэтью поспешно встает и одергивает себя, чтобы не побежать вприпрыжку, вспомнив, что ему все — таки семнадцать лет, а не девять. Что бы там брат ни собирался ему показать, он точно знает, что скучным это не будет. Лоренс в принципе не умеет быть скучным.
Вместе они покидают роскошно обставленную столовую — как всегда, двери распахиваются перед братом и бесшумно закрываются за его спиной. Мэтью оставляет сумку валяющейся на полу, зная, что чудесным образом вещи будут поджидать его в выделенной ему спальне — распакованные и развешанные непонятно кем, или чем.
Угрюмыми коридорами идут они в недра стилизованного под средневековье Замка, в котором его удивительный брат живет и правит своими удивительными «подданными». В тех отрезках жизни, когда Мэтью помнит Лоренса, он бывал здесь уже много раз и чувствует себя куда комфортнее, чем дома. Он прекрасно мог бы здесь обустроиться — любая из пары сотен по — королевски обставленных спален в разы больше, чем вся квартира, которую он снимает с тремя шумными соседями. Его не пугают ни каменные своды, под которыми по ночам собираются непроницаемые тени, ни бесконечные лабиринты лестниц и переходов, ни холод подземелья с живущим там одиноким привидением. Он знает, что без воли на то брата, в Замке даже мышь не пропищит. Бывало пару раз, когда он терялся, шляясь по этим самым коридорам, и каждый раз, будто почувствовав его начинающуюся панику, во вполне глухой стене вдруг обнаруживалась дверь, или арка, или лестница, ведущая его в хорошо знакомое место, где, конечно же, уже сидел в каком — нибудь удобном кресле Лоренс с самодовольным выражением на лице.