Оторвавшись от Инги, демон махнул Гоше рукой.
— Давай с нами, пацан. Здесь может стать жарко.
«Даже не представляешь себе», — зло подумал Мэтью и решил, что обязательно понаделает с Ингой каких-нибудь глупостей.
Гоша оторопело положил остатки бутерброда на кровать, встал и, как робот, пошел к выходу. Потом, будто вспомнив что-то, вернулся, забрал один из стаканов с кофе и вышел снова, но уже бодрее. Мэтью услышал, как вдали завелся и зарокотал мотоцикл Валеры, взревел ставший уже его GT.
Инга вздохнула, виновато глянула на Мэтью, будто это ему она изменяла, а не тому, другому. Да и не изменяла она вовсе, что бы он там себе не вообразил… Так… Побаловалась… Не в состоянии смотреть ей в глаза, он отвернулся и подумал, что надо бы позвонить в университет и объявиться. Ищут ведь уже, поди. Все вдруг стало до тошноты серо и обыденно.
В дверях показалась голова ушедшего уже Данилы.
— Слушай, а может его связать?
К ужасу Мэтью, Инга подумала над этим вопросом. В конце концов помотала головой.
— Я справлюсь.
Данила, поколебавшись, кивнул и снова пропал.
Мэтью протянул руку, чтобы взять один из оставшихся двух стаканов, и понял, что до сих пор держит в руке смятую пачку сигарет.
— Можно уже как-нибудь покурить?.. — проворчал он и огляделся в поисках зажигалки или спичек… С отсутствующим видом Инга поднесла к кончику его сигареты указательный палец, из которого выплеснулся маленький синий огонек. Мэтью сперва опешил, а затем пожал плечами — что ж, удобно… — и прикурил.
Прутья клетки были грязно — белого цвета, тонкие, как веревочки, липкие на ощупь и чрезвычайно прочные. Хаотично переплетаясь между собой, они образовывали кривые, разномастные ячейки, сквозь которые Лидия смотрела на мир и видела совершенно невозможные вещи. Под уходящими в темноту кафедральными сводами огромной… не то залы, не то пещеры… промеж тяжелых колонн и ярких факелов, ходили, летали, прыгали и ползали все те существа, которых она вот уже третий год подряд наносила себе на кожу несмывающимися чернилами. Хотя нет, фантазии мастеров тату салонов до этого ужаса было далеко.
Вот проковыляло мимо существо с руками до пола и третьим глазом посередине лба. Вернулось, потопталось возле таблички напротив ее клетки, попыхтело — «дорого…» — и пошло по своим делам, помогая себе руками.
Лязгая зубами, на четырех лапах пронесся трехголовый пес, подскочил к высокому человеку в капюшоне, кинулся и облизал его всеми тремя языками подряд. Капюшон слетел и обнаружил не голову, а голый череп с облезлой кожей и глазами навыкат. «Череп» засмеялся гулко, будто из пустого колодца, и почесал псину костистым кривым когтем.