— Симба, ты меня позабыл, — (фраза Джеймса Эрла Джонса, озвучивавшего Муфасу, льва-отца, удавалась Сидней лучше всего) и Лукас рассмеялся, чудесным образом превратившись из просто красавца в красавца в квадрате. — «Король-Лев» был чудесен. Ещё мне нравилась «Злая». И, конечно, «Бриолин».
— Конечно, — протянул Лукас. — Но если вы ждёте от меня чтения Летних Ночей (прим.: песня из мюзикла), то ночь предполагается быть долгой.
— Чёрт, — девушка щёлкнула пальцами, качая головой. Лукас фыркнул, поднеся бокал к губам, широкое округлое стекло казалось хрупким в его длинных пальцах. Быстро отведя взгляд, Сидней спросила: — Так это правда, что вы рассказывали о себе на аукционе? Вы действительно в старших классах играли Билла Сайкса в мюзикле?
Его губы скривились с самоиронией.
— Боюсь, что так. Но не по причине великой любви к театру или «Оливеру»! (прим.: «Оливер Твист» — мюзикл). Это был удачный, но непреднамеренный результат. Видите ли, Колин Мур пробовалась на роль Нэнси. Я прикинул, что если мы оба будем участвовать в спектакле, то вместе проведём уйму дней и вечеров на репетициях, но даже не предполагал, что её пение было похоже на завывания кошки в течку, — Сидней прыснула, и Лукас пожал плечами. — К несчастью, так оно и было. Не скажу, что моё пение было лучше, но я сумел попасть в ноты и запомнить сценарий. Кроме того, — улыбка, стала чуть зловещей, когда он постучал пальцем по кончику своего шрама: — Я выглядел как заправский преступник.
— Он вас беспокоит? — пробормотала Сидней, вопрос сорвался с языка, прежде чем она успела подумать, стоит ли его задавать. Отметина выглядела слишком старой, чтобы причинять боль, но девушка не имела в виду боль физическую. Она прикусила щеку изнутри. Слишком дерзко с её стороны, они были здесь для лёгкого ужина, прежде чем расстаться, и, вероятно, никогда больше не встретиться, за исключением редких светских мероприятий. Неужели она серьёзно рассчитывала, что Лукас проявит свои самые глубокие эмоции.
— Он вас беспокоит? — мягко ответил вопросом на её вопрос Лукас.
Беспокоит? Да. Её сердце сжималось от боли, при мысли о страданиях, которые он перенёс. Во время и после. По опыту, Сидней знала, что люди не были... добры к тем, кого они воспринимали, как чуждого. Любое, бросающееся в глаза несовершенство, подвергалось издевкам или сожалению. Возможно, кое-кто из тех самых людей были теми, кто дал ему прозвище «зверь». О, да! Это беспокоило её, поскольку Лукас был ничем иным, а только милым и внимательным с момента их первой встречи.