— …именно потому, что тебе этого не хочется, Друз. Власть — это долг. Тиберий тоже не хотел. Принципат в Риме нам очень удобен, именно нам, потому, что нас много. Мы можем и власть удержать и в царей не превратиться. Тебя сменит Максим, когда наведёт порядок в Иудее, а там глядишь, и Луций Антоний дорастёт. Мы уже не просто семья, мы Партия.
Что такое Партия, им только что объяснил Меценат. Всё, как и было, только добавился Гай Меценат со своей сыновьей центурией. Никто не возражал, партия, так партия, Мецената и раньше чужим не считали. Но Друз ныл, почему бы самому Агриппе к принцепству не вернуться, пришлось объяснять.
— Нам предстоит создать новое общество…
Друз вздохнул. Об этом тоже уже говорили. И правда, где брать рабов, когда весь мир завоюем. Хорошо, что у Агриппы об этом уже голова болит.
— …иначе оно всё равно создастся, само, но уже без нас. Создастся большой кровью. И мы обязаны попытаться этой крови избежать. Поэтому в Риме ничего менять пока не будем. Разве что передадим всю Галлию и Рецию под управление Сената, там совсем тихо. С этим решили?
Агриппа вопросительно посмотрел на покорителя Германии, тот печально кивнул в ответ. Окинул взглядом остальных. Никто не сомневается, привыкли уже. Боги превращаютя в космические шары, семьи в партии, деньги в бумагу, бабы… Об этом лучше не думать, даже Октавия в ужасе. Как этого избежать? Малыш Тиберий, какой Тиберий, он ведь теперь официально Германик, малыш Германик этого не знает. Возникшую паузу прервал Тиберий Старший. Вернее, теперь единственный.
— Мы все тебе верим, Агриппа. И очень благодарны, что ты тянешь этот неподъёмный груз. Мы это видим и ценим. Просто командуй, как и раньше.
— Нет, Тиберий, как раньше не получится. Я не знаю лучший путь в новое общество, мы будем идти на ощупь в темноте, там не покомандуешь. Да и я не вечен.
Фраат, сын парфянского царя Фраата Четвёртого и его жены римлянки Музы, после мирного договора отца с римским Августом, проживал в вечном городе в качестве заложника. Он добровольно вызвался на это и не пожалел, спасибо матери за совет. Теперь он, один из младших сыновей царя, да ещё и от римлянки, становился ключевой фигурой в планах отца. Тот был настолько обеспокоен событиями последнего времени, что на отправку посольства, которому было поручено разобраться в происходящем и постараться извлечь из этого выгоду, потратил, похоже, треть казны. Фраат про себя усмехнулся — это он ещё о германской победе не знал.
— …двадцать три слона, тридцать пять львов, одиннадцать тигров…
Всё это богатство неожиданно свалилось на его голову, возглавлявший посольство Ликор в дороге помер. Говорят сам. Говорят. Шелка, камни, пряности, звери, теперь всё это моё, такой подарок богов случайно не делается. Закончил бородатый. Варвар бородатый. Действительно варвары, мать права.