Просто диву даёшься, как какой-то безымянный глист — без спросу поселившийся в твоём собственном же дерьме, может так всё повернуть в судьбе!
Мутило всего, а руки с бодуна тряслись — как при хорошо знакомом старческом треморе, но Эрнст ставший Эриком, заставил себя позавтракать… Аппетит и, так — аховый, ещё портил названный дядюшка Фриц — бухтя, как бы ненароком, про свои финансовые затруднения. Очевидный намёк на то — чтобы он куда-нибудь свалил!
Морщась съев отвратительный «Eintopf», затем — «Schweinhacks» с гарниром из кислой капусты и «Knödel», отказавшись от пива и запив завтрак достаточно приличным кофе, Эрик наконец соизволил заговорить:
— Не скули! Кормишь посетителей всяким «Scheisse» — вот и, торчишь в большой «Arsch»… Verstehst du?
Хер Фриц хотел возмутиться, типа: живёшь и жрёшь на холяву у меня — так ещё и привередничаешь, «Das Ferkel»! Хотел сказать, мол — в следующий раз как напьёшься, своё «Scheisse» сам будешь из штанов выгребать, но… Он, вдруг с ужасом понял, что это не Эрик! Тот, всегда разговаривал на «Bairisch» — на баварском диалекте немецкого языка. Только в очень редких — «официальных» случаях, на литературном немецком — «Hochdeutsch». Этот же говорит с ним на чистейшем «Berlinerisch» — берлинском диалекте.
И, как говорит… Хер Фриц своего племянника хорошо знал! Славный малый, конечно, но — шалопай! Несмотря на незаконченное университетское образование, из всех талантов — только умение набить кому-нибудь морду. Да, присвоили ему на войне капитана! Но, видно рядом никого — более достойного для офицерских погон, не оказалось — а командовать солдатами, кто-то всё равно должен.
Ещё, вот что… Несмотря на всю свою отмороженность, «тот» Эрик Юнгер, родственную «субординацию» всё же чётко соблюдал: своего дядю Фрица уважал с самого раннего детства и, даже слегка побаивался. Этот же… Взгляд, движения и, как говорит! Такое ощущение, что разговариваешь со старшим и, не только, типа — по возрасту. Сразу видно — человек привык повелевать и, мог и умел заставить повиноваться. Старому Фрицу Юнгеру, на своём долгом веку, много кого довелось повстречать — приходилось видеть и, аристократов… Вот, вот — нечто подобное!
Прокашлявшись, Фриц — сам не желая того, потихоньку начал оправдываться:
— После того, как в шестнадцатом старик Курт умер, рыжего Адама забрали в восемнадцатом на фронт — тогда, последнее «Scheisse» из резерва выгребали, а Гретхен ушла к этому «Fotzenlecker»…
— Выручу тебя, так уж и быть, дядюшка Фриц… По-родственному!
По насмешливой иронии, хозяин заведения понял, что прав: Эрик его за дядю не считает, значит… Он прав, это — не Эрик!