Аделард ждал Меодрика перед аркой в исповедальню. На нем были белые, цвета кости, с черным, орденские одеяния, украшенные красным готическим крестом. В полумраке воин сливался с тяжелыми занавесками, скрывавшими арку.
— Мой лорд-капеллан, — поприветствовал его Аделард. — Спасибо, что прервали свой отдых.
— Я здесь по зову Императора. Я прихожу, когда Он велит. — В голосе Меодрика, донесшемся из вокс-передатчиков, ощущалась резкость. — Снова случилось?
— Да, мой лорд, — ответил Аделард. — Час назад меня разбудил Бастойн в состоянии крайнего возбуждения.
— А брат Польд уже осмотрел его?
— Да, мой лорд. Апотекарион докладывает, что он здоров, каких-либо биохимических дисбалансов не обнаружено.
— Брат, тогда возрадуйся, ибо на брата Бастойна могла снизойти милость Императора.
— Слава Императору, — пробормотал Аделард.
— Ты волнуешься насчет его состояния?
— Когда-то он был моим неофитом. Эта связь никогда не исчезает бесследно.
— Тогда доверься Императору, брат. Все будет хорошо, ибо какой бы ни была причина, она — часть замысла Императора. Тот, кто зрит ясно, зрит далеко. И никто не видит так ясно и так далеко, как Повелитель человечества.
Меодрик откинул занавески и вошел внутрь. Его воины встали по обе стороны от арки, перекрыв вход. Аделард раскрыл ладонь, затем опустил руку и отправился помолиться перед великой статуей Императора Мстящего, доминировавшей над фронтальной стеной часовни.
Бастойн поднял взгляд на вошедшего Меодрика. Звуковые экраны изолировали комнату, чтобы укрыть позор сидевших внутри братьев от тех, кто мог бы подслушивать их снаружи. Черные Храмовники сознавались в своих неудачах в отделениях-группах, потому помещение было круглым, с бегущей вдоль стен скамьей, достаточной большой, дабы на ней уместилась дюжина и более гигантских трансчеловеческих воинов. Этой ночью Бастойн был один. Как и Аделард, он был в свободного покроя рясе костяного цвета и черном табарде Храмовников, которые воины носили, когда снимали с себя доспехи.
— Лорд-капеллан, — промолвил Бастойн и опустился перед ним на колени. Он склонил голову, умасленные волосы упали вперед, скрыв лицо.
Меодрик поднял крозиус над головою юного воина. С треском зажглось разрывающее поле, наполнив келью запахом озона.
— Клянешься ли ты, что все сказанное тобой будет правдой?
— Клянусь, мой лорд, — ответил Бастойн.
Меодрик выключил поле и коснулся крозиусом плеч Бастойна.
— Тогда пускай снизойдет на тебя благословение Императора. Встань.
Бастойн быстро поднялся на ноги. На ежике его выбритых висков поблескивал пот.