Вскоре все концы, какие вспомнились, были связаны и наш каретно-тележный поезд отправился в Устюжну Железнопольскую. До хозяйства Фролки Липкина так и не добрался, только выдал ему рекомендации по поливке грядок и уходу за картошкой.
С выезда из первопрестольной прошел месяц. Интересно было посмотреть каких успехов достиг наш промышленный гений Федор Савельев.
В главном городе выделки и обработки железа Московского царства дым стоял коромыслом. Жаркая и солнечная погода не мешала местным ковалям работать. Звон кузнечных молотов раздавался из разных концов поселения.
После молебна в храме, оставил ближников помогать жене с обустройством. Сам отправился в сопровождении пятерых рынд смотреть на достижения местных механиков.
Рынды следовали за мной неотступно. Годунов что-то посулил им кровавое, на семьи их указал, мол волос упадет и… Я был не против телохранителей, но потребовал порядка. Установку смен, чтоб не таскалось за мной сразу по двадцать человек. С Гушчепсе кстати они поладили, начали друг другу воинские ухватки передавать. Московские дворяне, окромя оружного, да огненного, были сильны в кулачном бою, кавказец знатно боролся.
Савельев порадовал сломанным стругом. Приплыв в Устюжну, литейщик развил кипучую деятельность: установил паровик на струг, отлил зубчатые колеса, одно небольшое размером другое здоровенное, так как шкив кривошипно-шатунного механизма был высоко оборотистым, а привод буксира требовал меньших оборотов и большего крутящего момента. Местные плотники из досок лиственницы собрали гребные колеса. В итоге струг, проходив несколько дней по реке, одним из гребных колес наткнулся в воде то ли на камень, то ли на бревно и жесткая передача вращения от кривошипа к гребным колесам сломала и передачу и кривошипно-шатунный механизм. Но Федор божился, что струг бегал по реке быстрее всего, что он видел раньше. По его словам обыкновенную волжскую расшиву грузоподъемностью двадцать тысяч пудов самоход потянет без проблем. Но, как я понял, для навигации нынешнего года этот буксир был сыроват и требовал серьезной доработки.
Коробки передач я в прежней жизни, конечно, видел, как они устроены теоретически тоже знал. Валы, зубчатые колеса, подшипники, смазка, а чтобы смазка не утекала, требовался корпус — и на этом все. Данную информацию я и вывалил на Савельева. Так что огромные зубчатые колеса не стоило и переделывать, учитывая их опасность для команды парохода. Дал бы почитать мастеру книги по механике, что у меня есть, но литейщик не знал латыни.
Смотрел на Федора и думал, какую свинью ему подложил. А ведь хороший человек. Ему, с минимальной моей помощью, предстояло за пять лет построить паровоз, а затем и всю железнодорожную отрасль. У меня при мысли о паровой машине на колесах холодный пот тек по спине. Идею то я выдал, а реализация лежала на его плечах. Все, что смогу мастеру я дам: людей, денег, материалы, но создание паровоза упиралось в нынешний слаборазвитый технологический уровень.