— А что на нашем берегу случилось. — Тихо спросил Владимир.
— Да засадные хлопцы, четверых ихних, возле наших расшив, повязали, да одного невзначай зарезали. Они челны пытались увести, видать мало им двух лодий то.
Мне опять стало жарко. Что значит невзначай зарезать, спросил я себя. Выходит, и меня так же и кого угодно. Ну и времена.
— Что порешили? — Спросил Вовка.
— Как высадятся, наши у берега их пропустят, солому за спинами подпалят и по краю зайцами до вас, а вам по свету противников легче стрелами забросать будет, мы пешцев у леса встрянем. Горын наказал, чтоб сдуру в сечу не лезли, бо покрошат. Ща к заслону переползайте, там уже наши схоронились. Ежли татей стрелы не остановят, то отбегайте к избам, там Горын и други их в мечи примут, а вы пособите. А твой щит иде? — Шепнул Данила.
— Сижу на нём. — Тихо ответил я.
— А-а! Эт ты знатно удумал. Налетит хто, щитом прикрыться не успеешь.
Одна задница, на щите останется
Во всей своей красе
И мыслей в ней не будя
О девичей косе!
— Затрясся в беззвучном смехе парень и ужом исчез в темноте.
Не знаю, покраснел ли я, побледнел ли, но под ложечкой, от стыда засосало.
Вован, видимо почувствовав моё смятение, шепнул:
— На Данилу не дуйся, он и рубака дай бог каждому, и на язык остёр, даже Бурея иногда цепляет. Меня по началу, цеплял часто, я злился, а потом разглядел душу его. Он чужое горе как своё воспринимает. На людях всегда весел, а один всегда в думах да в грусти. Ладно, хватит шептаться, пошли.
Проползти сто метров, до так называемого заслона, оказалось для меня мукой. Я никогда в жизни не предполагал, что буду ползти в средневековом доспехе, в наручах и поножах, со здоровенным тесаком на поясе, с луком и стрелами, со щитом на спине, по достаточно высокой траве на стрелковую позицию. Заслоном оказались расставленные в траве бочки, причём без соблюдения какого-либо порядка, где по две, а где по три в ряд, тут же были разбросаны пучки соломы. По сути это был не заслон, а временные укрытия для лучников, хаотично расставленные на лугу для запутывания вражеской разведки, догадался я. Между ними валялись калитки от изгородей, доски и даже пни. Тут мы и заняли оборону, все по своим укрытиям, за своей бочкой. Началось томительное ожидание.
Долго ждать не пришлось. Минут через десять пятнадцать от реки донёсся лёгкий шум. Прокрякала утка, ей отозвалась другая.
В ночной тиши скрежет ладейного днища о прибрежный песок, отозвался мурашками по спине. Шорох множества ног приближался, слышалось густое дыхании людей, идущих убивать. В ночном воздухе стал ощутим запах пота и будущей крови. У меня прослабили колени и в этот момент за спинами противников полыхнули четыре соломенные копны. — …Киев бомбили, нам объявили, что началася война… — Вставай страна огромная!.. — пронеслось в голове.