— Он же сказал, что ты найдёшь что ищешь!
— Спасибо тебе Влад. Я верю. Я понял, но. — Он уткнулся мне в плечо.
— Ни каких, но! Идём за ней!
В небесах крикнула неведомая птица. С высоты своего полёта она видела сверкающую ленту реки, причаленный челнок в котором лежали два щита, оружие, брони и двух, сидящих на берегу, людей в серо-белых рубахах, держащих друг друга за плечи. Птица зычно крикнула, эхо вторило её голосу над рекой.
— Слышишь Данила? Птица кричит «ДА»! — Сказал я вставая задрав голову. Странная птица, круглоголовая.
— А вдруг это Гамаюн? — тихо спросил курянин, глядя в небо. — Откуда прилетела, ни с восхода ли?
— Нет, с севера.
— Хороший знак.
— Ну, тогда вперёд…
…Челнок влетел в дышащую, полупрозрачную сферу и почти остановился. На стенах начали появляться образы наших мыслей. Я постарался отключиться от дум, что б не мешать другу и увидел её, Данилову любовь. Всадник уносил девушку, перекинув поперёк седла, стена ожила, начала вытягиваться, образ быстро пропал и появился другой, её лик в суматохе каких-то событий, потом она же, но старше, в грязном рубище. Образ проявился, стал чётче, стена сферы вытянулась и голограмма понеслась в образовавшийся коридор, за ней хлынула вода, увлекая наше судёнышко…
…Над лесостепью сгустились сумерки. Челнок плыл по течению, не нарушая покоя тёмной глади. Данила крутил головой принюхиваясь и прислушиваясь.
— Что? — Прошептал я.
Данька постучал пальцем по губам и шепнул.
— Похоже я дома.
— В Курске?
— Да не, но запах этих трав, я помню. Похоже, что поюжнее. Дым впереди чуешь?
Я сосредоточено втянул носом воздух:
— Вроде да и что?
— Степь. Кто здесь костры разводит?
— Кто?
— Ты шо с луны свалился? Копчёные тут разбоят.
— Это хто?
— Степняки. Может новые селяне, а может печенеги.
Я молча открыл рот. Вот те на, до печенегов добрались.
— А можт наши?
— Ща узнаем.
Данила направил чёлн к ивняку и пристал к берегу.
— Облачайся. — Шепнул курянин.
Челнок мы схоронили в зарослях камыша, натянули доспехи и тихо тронулись сквозь кустарник. Данила то останавливался, долго прислушиваясь, то не надолго исчезал в зарослях …
К запаху дыма присоединился запах пищи. Видимо впереди варили мясо. Потемнело, не привычно резко, буквально минут за тридцать — сорок. Прибрежный лес оборвался и открыл взору горящие во тьме костры. Пахло конским потом и навозом.
— Владко, я разведаю, а ты тут погодь. Потом решим, что и как. — Помолчав, хохмач добавил, — порты береги…
— Сам береги. — фыркнул я.
— А я и берегу, поясок то потуже перевязал, а вот ты нет, в сече то и спадут. Беззвучно трясясь от смеха, Данила исчез в сырой траве.