Янгур слушал и не мог понять, о чём мы говорим.
— Не знаю. Судя по всему, после первого перехода у неё всё в порядке, а как ныне не знаю. Полагаю, Старик с ней сейчас по лесу не просто идёт, а свои психо-штучки применяет, проверяет.
— Наверное. — Вовка задумался и продолжил, — а я что-то по дому заскучал…
— Скоро будем.
— Не, ты не понял, я про тот наш дом, про будущее…
Я помолчал в раздумьях и произнёс:
— Я об этом тоже много думал, тоже туда тянет. Что там в 2017-ом то?
— Да как сказать, задница как была, так и осталось. Украина развалилась, пиндосы постарались, да немного просчитались, ибо Украина не Ливия, однако…
За спиной раздались голоса:
— Бурей, Бурей….
Я обернулся, увидел старика, вспомнил о задании волхва, и спохватившись поспешил к челну за сумой с заветным артефактом.
Ведун ждал меня беседуя с Вовкой, который уже зашивал Данилину рану. Милёна стояла рядом, с тихой надеждой и горечью наблюдая за действиями костоправа-мясника Вовки.
Я подошёл и передал суму ведуну:
— Вот Бурей, прими.
Старик загляну внутрь, благодарно глянул мне в глаза, удовлетворённо кивнул и удалился на ладью. Я устало расслабился и понял, что отдых мне нужен и срочно.
— Пойду на лодью парни, что-то дрёма одолевает.
…Погрузка и пере укладка была завершена, пора было идти дальше, к родным дымам.
…Противно скрипело в уключинах. Мокрые от пота спины то наклонялись, то распрямлялись, в такт им махали вёсла толкая судно на встречу течению. Я смотрел на это сонными глазами и думал о жене и дочке. Правильно говорила когда-то моя матушка, земля ей пухом, утверждая, что любому мужику нянька нужна. Когда мужику плохо, просто необходимо что б его кто-то пожалел, поддержал, успокоил, взъерошил волос на голове, пошептал на ухо что-нибудь доброе, убаюкивающее, тем самым снимая напряжение, хандру, тоску. Никто не сможет это сделать, лишь она, одна единственная жена. Даже в гаремах басурманских, она такая одна единственная, по званию «любимая». Вот и Даньша её искал, свою самую желанную, свою Милёну. Я дремал и мысленно ждал встречи с ней, со своей Светлой, которая помоет моё усталое, ослабшее тело в большущей кадке, подаст чистые порты и рубаху, накроет на стол, а потом накроет покрывалом и сон сморит меня в ворохе мягких шкур, застеленных льняным холстом-простынёй. Усталость сомкнула веки и тяжёлые, не дающие отдыха, дневные сны вторглись в моё сознание. Снился Бурей размышляющий над древним стеклянным навигатором, Вовка, который заштопывал рубаху, говоря, что скоро она поправиться, Данила показывающий окровавленный кукиш, какие-то сечи, битвы, крестоносцы, американский флаг с черепом на дырявом полотне, украинцы, глядящие на него с низу вверх безумными глазами и держащие в окровавленных руках мечи. Я им кричал что бы они показывали флагу кровавые дули, мой голос разрывался, хрипел, но они не слышали и продолжали смотреть на флаг в ожидании чего-то обещанного, но тот на глазах гнил, превращался в тлен и молчал…