Очнулся я от толчка:
— Владка, Данилка очнулся, тебя зовёт. — Осведомил меня Янгур.
— Спасибо друже что побудил, а то сны тяжкие сниться начали. — И мы поспешили, перелезая через скарб к Даниле. Милёна поила раненого горячим бульоном, Вован проверял пульс, что-то сам себе бубнил и кивал.
— Довёз-таки нас Владша. — Вяло промолвил курянин пытаясь улыбнуться. — Как же любо вас всех видеть.
— Ты молчи пока, бо нельзя тебе ща силушка потратить на разговоры… … А мы рядком посидим и за вас с Милёнкой порадуем, — широко улыбаясь сказал Янгур.
Я одобрительно кивнул, в подтверждение слов «астраханца».
Милёна молчала. По её лицу было понятно, что больше она не страшиться, что мы для неё уже не чужаки.
— Ну как он? — Спросил я.
Милёна с надеждой глянула на Вовку, тот ответил:
— Да как? Как видишь, хорохорится. Хороший признак, но. — Вовка глянул с надеждой в небо, приподняв брови …
Я понял Вована по взгляду. Его взор говорил, что всё в руках божьих.
— Понятно, — я улыбнулся Даньше, — значит жить будешь, ибо он тебя любит, но на пианине песни играть не сможешь.
По бледному лицу хохмача пробежало переживание:
— Шо так? — Тихо спросил он.
— Тык пианины у нас нет, ну а ты её ещё и в глаза не видывал!
Данька улыбнулся и казалось порозовел. Шутка ему понравилась и подбодрила.
Вовка хихикнул, потом хихикнул я, потом Янгур, потом застонал улыбаясь курянин. Настроение передалось Милёне, и она слегка улыбнулась.
Будем жить коль так, подумал я и похлопал Даньку по руке…
… Родной плёс встретил яркими бликами июньского солнца. К деревянной пристани сходился народ. Женщины, семеня ножками под длинными сарафанами, торопились встречать своих родных и любимых. Дети радостно кричали и повизгивали как мелкие поросята, узнавая отцов на прибывших судах. Собаки, чувствуя радость людей и приняв их настрой, громко лаяли виляя закрученными хвостами, игриво носились по берегу, иногда сбивая детишек и ловко уворачиваясь от наказующих ног хозяев. Я искал глазами Светлу и когда увидел её, чувство счастья и нежности захлестнуло разум. Она стояла среди односельчан, одной рукой поддерживая круглый живот, а другой держа за руку маленькую Настю. У ног дочки сидела верная Лю. Меня встречала вся семья. Да, да! Лю тоже член семьи.
Судно дёрнулось, упёршись в причал. Мои ноги понеслись, подчинившись чувствам. Светла, увидев моё стремление, поспешила навстречу, и мы соединились в объятиях. Господи, спасибо тебе, как это всё приятно. Доча, будучи мной исцелована, радостно смеялась и что-то тараторила, лохматая Люля повизгивала и то перебирала передними лапами, то становилась на задние, то крутилась волчком, а жена… жена пускала слёзы и тёрла солёным платочком синяки и ссадины на моём лице. Так мы и стояли, обмениваясь взглядами и объятиями. Я был дома, мы все были дома, у родных дымов, садов, огородов.