— Тык гостинец. Как Данила?
— Утром раздухарился, начал рукой махать, мол во как, уже зажило, ну шов то и потёк рудой. Я с перепугу за вашим знахарем послала детишек с улицы, а потом люди в гости пожаловали. Вона их кольки у крыльца. Все с добром! Уж я им, а так, и сяк говорила, что благодарна всем, но всё принять не могу, всё одно стоят с гостинцами. Не приму обижу, а как столь принять то?
— Что с Данилой то? — перебил я её причитания.
— Ничего, со знахарем разговаривают, смеются.
Я успокоился. Коза дёргалась на верёвке. Тащить животное обратно не хотелось:
— Ну, мою то козу примешь? Чай я не чужой Даниле.
— Заводи во двор, — сказала Милёна, потеряно махнув рукой, и указала на открытую дверь во двор.
Моему взору предстал Данилов двор, в котором базировалось стадо коз, голов в десять-двенадцать. Животные выедали невыкошенные травы под забором, сараями и вообще по периметру всего не богатого хозяйства.
— Так вот что значило Ладино «не успеешь». — пробормотал я, — И откуда узнала то? — пожал я плечами.
— Так ишо вчарась вечером, бабы со мной говорили, знакомились, сулили ныне пособить с обзаведением хозяйства.
Я поглядев на свою козу, вздохнул:
— Придётся тебе Галя домой топать, бо опоздали мы, — и привязав козу во дворе, дабы не навалила гороха в сенях, вошёл в горницу. Данила сидел на лавке в углу горницы, перемотанный бинтами.
— Здрав будь Даньша! — приветствовал я.
— Здарова, Влад, проходь, садись рядом с Вовшей.
Вы будитя галдеть,
А я слушать и глядеть.
— хохотнул весельчак.
— Тьфу ты. — психанул я, — тут бежишь, переживаешь, а он хохмит и издевается. Тык я ещё и козу привёл…
Больной рубака и здоровый хирург взорвались в истерическом хохоте.
— Я ж те говорил, — выговаривал сквозь смех слова Пятак, обращаясь к Даниле, — все, кто коров держат, все от коз избавляться начнут и станешь ты козопасом.
Когда смех улёгся, я досадливо произнёс:
— Ну кто ж знал, что все коз попрут?
— Да ладно Влад, садись за стол.
— Есть не хочу, но квасу отведаю.
Милёна была тут как тут и квас разлился по кружкам.
Данила поманил к себе женщину, усадил возле себя и произнёс:
— Ныне пойду до церкви, поговорю со священником о крещении Милёны, а потом и свадебку сыграем.
— Что ты Данилушка, боюсь я креститься то. — молвила Милёна.
— Ничё, с Буреем поговоришь и осмелеешь. Бурей то он волхв, разум его велик и мудр. Да и с попином он на дружеской ноге.
— Как скажешь Данилушка.
— Ты шо смурной Влад? — спросил Даньша.
Я глянул исподлобья на Вовку:
— Да мысли у меня, последнее время, дезертирские.
— Эт как жа?
Я опять глянул на Пятака, перевёл взгляд на курянина и потупив взор выдохнул: