Вернувшись в номер, я достала фотографию из сумки и снова рассмотрела ее. Затем сравнила ее с фотографией на телефоне, которую прислал мне Джо пару недель назад. Без сомнения, человек рядом с Ривом на обеих фотографиях — Микелис Виланакис. Увидев их вместе на одном мероприятии, это можно было легко принять за совпадение. Они же важные шишки. Не проблема. Но вот заметить их вместе на двух мероприятиях, тем более на частной вечеринке Рива в честь его дня рождения… Нужно было признать: эти двое совершенно точно знали друг друга.
Так как же Рив был связан с греческой мафией? У обоих репутация плейбоев, но Виланакис, по крайней мере, на два десятка лет старше, чем Рив. Если они друзья, то это довольно странно. Деловые партнеры — это казалось более вероятным. И если Рив сотрудничал с Виланакисом, значит он сотрудничал с мафией.
Я опустилась на край кровати и попыталась определить, какие чувства вызвала у меня эта информация. Она должна была заставить меня испугаться, стать осторожной. Так и произошло.
Но в то же время и нет. Потому что это ничего не меняло в отношении пропажи Эмбер. И не делало из Рива кого-то другого, нежели того мужчину, с которым я познакомилась. Мужчину могущественного, независимо от того, был он связан с мафией или нет. Мужчину, который командовал так же легко, как и очаровывал. Мужчину, который трогал мое тело, прикасался ко мне так, как хотел он, возбудил и завел меня, а потом одурачил.
Я размяла плечи, стараясь избавиться от давившего на них груза, и оценила ситуацию. Ничего из того, что я узнала, не могло сравниться с тем, что могла бы узнать, если бы не просрала основной план — подобраться к Риву поближе. Я была до боли разочарована.
Упав на кровать, я свернулась в клубок. «Завтра», — напомнила я себе. Но это уже не успокаивало меня так, как прошлой ночью. По крайней мере, завтра мне должны сделать массаж. Этого стоило ждать с нетерпением.
Первый раз я разделила с Эмбер мужчину на свой семнадцатый день рождения.
Мы стали подругами за полгода до этого, когда случайно встретились, слоняясь по окрестностям. У нас были одинаковые вкусы в еде, музыке, фильмах, и, в отличие от других знакомых нам девочек, мы обе предпочитали нюхать кокаин, нежели курить травку.
«Любовь к роскоши», ― сказала бы Эмбер. ― «Это про нас».
И хотя мы были одного возраста, наши жизни складывались совершенно по-разному. Я каждый день ходила в школу, пытаясь притворяться, что мои оценки еще можно было вытянуть, а она смотрела канал «Магазин на диване», сидя в кресле соседа и поедая читос. Эмбер выгнали из старшей школы ― еще с тех пор, как она убежала из дома, никто не заставлял ее туда ходить. Единственное же, что требовала от меня моя мать ― было получение аттестата.