— У меня Майнкрайфтит, — сказал он.
Я улыбнулся.
— Звучит серьёзно.
— Так и есть. И нынешний план лечения не работает. Думаю, что пора принять более решительные меры и поговорить с бабушкой о том, чтобы вернуть мне мой iPad.
Я рассмеялся.
— Приятель, уже одиннадцать, а тебе завтра в школу.
Его голос оставался серьёзным.
— Нет. Завтра утром ко мне придет репетитор. Потом мне придётся четыре часа заниматься в школе. И к тому времени я, возможно, совсем зачахну от последствий этой ужасной болезни. Думаю, мы оба согласимся с тем, что никто из нас этого не хочет.
Мои губы растянулись в искренней улыбке, которую мог подарить только мой мальчик.
— Я люблю тебя, Трэвис.
— Это значит «да»? — спросил он, его голос был полон надежды.
— Нет. Ложись в постель. Я слышал, что Майнкрайфтит входит в ремиссию, когда ты спишь. Попробуй, а я проверю тебя, когда вернусь домой, чтобы убедиться, что твои руки не превратились в кирки, а тело — в алмазные доспехи.
Он застонал.
— Ты отстой.
— Я такой, полностью согласен. И не за что. А теперь иди спать.
Я почти слышал, как он закатывает глаза.
— Прекрасно. — Он помолчал. — Я люблю тебя, папа.
Моё сердце сжалось и увеличилось одновременно.
— Я тоже люблю тебя, Трэв. Больше, чем ты можешь представить.
Мама снова взяла трубку.
— Ладно, детка. Я пойду спать. Будь осторожен по дороге домой.
— Хорошо, и я буду вести себя тихо, когда войду. Спасибо, мам.
— Не проблема. Люблю тебя.
— Люблю тебя тоже.
Я повесил трубку и полез в открытый ящик, чтобы достать смятую коктейльную салфетку.
Да. Я сохранил её.
Да. Это сделало из меня ублюдка.
Да. Мне было насрать.
Несколько часов я просидел за этим столом, забыв обо всём на свете. Я слышал, как смеялась сломленная женщина, и как бы глупо это не звучало, это сотворило чудо, чтобы усмирить ненависть внутри меня.
Я провёл пальцами по стрелкам, ведущим к выходу, жалея, что не взял её за руку, не вытащил её из ресторана и не исчез в ночи вместе с ней. В том мире, за этими дверями, Трэвис не был болен, Шарлотта не была разбита, и я смог погасить огонь внутри меня раз и навсегда. Другими словами, совершить невозможное.
Закрыв глаза, я бросил салфетку обратно в ящик.
Я поднялся на ноги, направляясь к двери, чтобы помочь персоналу закончить подготавливать ресторан к закрытию, чтобы мы все могли убраться оттуда, когда я услышал шум снаружи.
— Я сказала, подождать снаружи! — крикнула Эмили, официантка, когда дверь моего кабинета распахнулась.
Всё моё тело напряглось, когда внутрь влетела женщина.
А потом моё сердце остановилось, я не был уверен, что она настоящая.