— Сеньор. Но что же нам, в таком случае, надлежит предпринять? — седой джентльмен артистически опускает плечи как бы в безнадежном отчаянии.
— Не мне указывать, как вам управиться с вашей собственной страной. В моей стране “маленькая победоносная война” не остановила революцию, наоборот!
— Но людей нужно на что-то переключить. Если у вас на самом деле такой мощный прогностический центр, предложите хоть что-нибудь. Просто чтобы я поверил вашему киномонтажу.
— Самое громкое и простое — посадите каких-нибудь обдирателей, притеснителей, наконец, взяточников. Устройте открытый суд. Чтобы ход процесса не похоронил ваше правительство с концами, подберите судей менее оголтелых, нежели разумных.
Дипломат вздыхает, словно бы покорившись недоброй судьбе:
— Мы не нашли разумных. Не можем же мы их создать из ничего!
— Возьмите лучших из худших. Объявите о блестящих перспективах. Пусть люди обсуждают и спорят, снабдите их пищей для размышлений. Проявите добрую волю, готовность к уступкам. Сами уступки даже не обязательно делать. Еще беспроигрышный ход — расстрелять штук десять особо зарвавшихся казнокрадов.
— Но мы же правовое государство. У нас нет оснований. И… И доказательств.
— Наполеона подобное не смущало. По необходимости он сажал в тюрьму кого угодно и потом выпускал за выкуп. Так прямо и писал брату: “Я заставил нескольких негодяев поделиться награбленным”.
— Наполеон? Который едва унес ноги из Испании?
— Который написал первый в Европе кодекс законов.
— Сеньор…
Моряк поднимается — мгновенно, словно не он только что выпил полбутылки русской сорокаградусной — и как бы отстраняет возражения собеседника напряженными ладонями:
— Сеньор. Отношения с Англией у меня не самые лучшие, но ваше продвижение на восток меня пугает. Поступайте как угодно, только не начинайте войну за Фолкленды. Иначе ваш флот утонет в первый же день. А затем начнут исчезать порты, контейнерные терминалы, нефтяные платформы, заводы — все, что находится в море и в пятидесяти милях от берега. Тысячу триста тонн не обещаю, это потом. Но сто тридцать пять тонн в час гарантирую.
— У вас что, бесконечный боезапас?
На кино-столике вспыхивают четкие белые буквы: “IDКFA IDDQD”, мерцают и гаснут. Моряк опять улыбается той же неприятной улыбочкой:
— Спасибо, что напомнили. Теперь да.
Дипломат поднимается также:
— Но кто вы, наконец, черт побери?
Моряк опускает плечи:
— Уже.
— Что “уже”?
— Уже побрал.
Моряк смотрит в горлышко допитой бутылки, как в подзорную трубу и цедит сквозь зубы, не поворачивая головы:
— Примите мои уверения в совершеннейшем к вам почтении.