— Прыгать или не прыгать, а уступать нельзя. Как тогда, с Адэнауэром, за послевоенные границы в Европе. Если мы им уступим, то прокляты будем всеми замученными и убитыми. Когда я веду переговоры, то, случается, слышу за спиной шепот: „Не уступи им, Андрей, не уступи, это не твое, а наше.“
Выпили молча, не чокаясь. После долгого молчания тишину нарушил министр:
— Что ж, с этим уже можно выходить на Москву. Понятно, что самое вероятное — это просто линкор из параллельного измерения. На контакт не идет, соблюдая меры биологической безопасности… Из Аргентины ничего не сообщали об эпидемиях, но времени прошло мало. Надо бы, кстати, наших предупредить.
Чокнулись. Выпили. Закусили полосками мяса.
— Американцев предупредим?
— Ночью не стоит, еще не так поймут. А вот утром предложим обменяться данными. Мой парнишка стакан прихватил, упаковали. Дома отдадим ученым, пусть бацилл поищут.
— На серебре-то?
— Ах да, что же это я. Ну хотя бы изотопный состав пусть определят.
Чокнулись. Допили. Незаметно возникший вестовой забрал опустевшую посуду. Громыко задумчиво произнес ему вслед:
— Интересно, что сумели понять американцы. Там, кроме напуганного сенатора и обиженного поляка, хватает грамотных. Взять хотя бы моего коллегу из Госдепартамента…
* * *
— Из Госдепартамента пришли очередные инструкции.
Сенатор, летавший с авианосцев, и самую малость не угробивший один из них, отозвался желчно:
— Не думаю, что мы услышим нечто новое. Однако…
Сенатор, летавший с авианосца сегодня впервые в жизни, покачал в руке стакан доброго виски, погремел кубиками льда. Со вздохом перегнулся через низкий столик, взял у референта стопку листов.
— Так… Что тут у нас… Ну разумеется. Вот послушайте: на Холме полагают, что нам невыгоден как нейтралитет Алого Линкора, так и его союз с большевиками. В самом деле, кто бы мог подумать?
— Но, сэр… А если сюда заявятся сто Алых Линкоров? Двести? Триста? Не лучше ли нам все же заключить с красными союз? Против Гитлера мы воевали вместе.
— И вырастили себе проблему, с которой никак не управимся до сих пор, — Збигнев Бжезинский тоже посмотрел сквозь виски на заходящее солнце. Ночевать на военных кораблях джентльмены не остались, перебрались на яхту, малозаметную среди серых стальных мастодонтов. Здесь, на яхте, имелись хорошие запасы универсального лекарства лучших марок лучших лет; референты и слуги, угадывающие желания хозяев по движению бровей; вот разве что женским обществом пришлось пока пренебречь. Дела важнее. Особенно такие.
Джентльмены пили на просторной площадке “летящего мостика”, флайбриджа, наслаждаясь превосходным видом на небывалый морской парад. Весь Третий Флот и весь Четвертый Флот, куда ни глянь — грозные силуэты, серая сталь, огни, патрульные самолеты, вот-вот спуск флага… Горстка советских кораблей терялась, как мышь в лесу. Даже сам Алый Линкор на таком фоне смотрелся тем, кем и являлся: кораблем-одиночкой, жалким перед могучей армадой. Огни на пришельце не горели, он светился весь. Мерцал неярким вишневым, переливался оттенками красного, искрил золотыми значками по всему корпусу.