Секатора Оля не нашла. Упал, наверное, где-то в стороне, лежит в траве и улыбается, а может, уже кто-нибудь его нашел, народ-то шастает...
Господи, как же по-дурацки все получилось!
...Они подъехали к дому, где жили Родзянко, в тот самый час, когда солнце, щедро позолотившее горизонт, уже готовилось погаснуть.
Наверх поднялись в молчании. Вероника перекрестилась широким, размашистым жестом.
- Ну, помоги, Господи,- сказала она, вдавливая пальцем перламутровую пуговку звонка.
У Оли сильно-сильно застучало сердце, она вплотную подошла к двери и встала так, чтобы удобнее было брызнуть в лицо Степаниде водой из пузырька.
- Кто?- раздался за дверью недовольный Стешкин голос.
- Свои,- откашлявшись, сказала Вероника.
- Опять вы?- удивленно рыкнула ведьма.- Что, мало было в прошлый раз? За добавкой явились?
- Открой, мы попрощаться пришли! Уезжаем,- солгала Вероника, да так убедительно, что Стешка заколебалась.
- Ну и уезжайте, скатертью дорога,- сказала она. – Спят уже все.
- Открой, не то дверь вынесем! Не имеешь права в этой квартире распоряжаться! Где хозяйка? Хотим ее видеть! Не пустишь – в полицию позвоню, силой войдем!
- Испугалась я вашей полиции,- хмыкнула Стешка, приоткрывая дверь и загораживая проход всем телом.- Еще раз, мочалки трепаные, явитесь сюда со своими угрозами, я вас...
Дико вскрикнув, Оля плеснула в ненавистное лицо неизвестной жидкостью, втайне надеясь, что в пузырьке не серная кислота. Стешкина физиономия перекосилась, рот уехал набок, на губах вскипела пена, а из глотки донеслись какие-то отрывистые хриплые и ни на что уже непохожие звуки. Потеряв равновесие, Стешка рухнула на пол как подкошенная, и Оля обмерла, уж никак не ожидая подобного результата.
- Давай!- хищно прошептала Вероника, выхватывая секатор из кармана.
Волосы Стешки были как живые удавы – тугие, скользкие, и портновские Олины ножницы сломались моментально. Это было все равно, как перепиливать бетонные опоры моста маникюрными щипчиками, не иначе.
Веронике тоже приходилось несладко. Твердые, как проволока, пряди не желали поддаваться ее усилиям, коса извивалась, уворачивалась, накручивалась на руки, не давая ничего делать. Каждая перерезанная прядка давалась ей с большим трудом, из каждой сочилась сукровица, словно это были не волосы, а гангренозные пальцы.
- Женщины, вы что?!! С ума посходили?- визжал кто-то с нижнего этажа.- Ой, убивают! Коля, звони в милицию, Коля!..
Еще один рывок, еще одна перерезанная прядь, и секатор в руках Вероники развалился на две части.
- Ну вот,- растерянно выдохнула она.- Как же нам теперь?