В пепелаце все напряглись, защелкали затворами. Дед приложил карабин к плечу и держал броневичок на мушке.
Но ничего экстраординарного не произошло.
Вояки на пикапе отстрелялись в кого-то, невидимого бригаде, развернулись и лихо нырнули обратно в село. Веселиться — довоёвывать. Ну, в принципе, и слава богу.
Пашка посмотрел вслед.
— Долбаный дурдом.
Километров через пять кластер закончился. Асфальтированная насыпь прервалась, как отрезанная острым лезвием. Короткий сбросил скорость, срулил вправо и покатил по степи. Шеф спросила.
— Бекас, я тут раньше никогда не была. Тебе местность знакома?
— В принципе — да.
— Тогда подсказывай.
— А тут и подсказывать нечего. Прямо — на юг. Впереди километров двадцать-двадцать пять — голая степь. Сначала холмы, а потом и вовсе каток.
— Ясно, — отреагировал Короткий.
— Потом — Калыш. И село, и озеро Калыш. И Шоссе, поперёк нашего маршрута.
Бабка выгнала Короткого из-за руля и уселась сама.
— Отдохни.
И попилила по степному ландшафту выдерживая направление на юг.
По пути наткнулись на небольшую банду муров. У тех наверно в команде был сенс. Уж больно целенаправленно четыре машины вылетели на вершину холма. Но что странно — тут же суетливо развернулись, даже зацепили друг-друга бортами, и в темпе снова скрылись за тем же холмом.
Бабка ворчала.
— Дебилы какие-то. Носятся, блин, по Улью, как в задницу раненые пингвины.
Короткий усмехнулся.
— Это они наш транспорт узнали. Хотели, видимо, ограбить… и прочее.
— Мы что, такие знаменитые и страшные.
— Видимо, судьбу бригады муров, которые на «ферму» работали, многие узнали. Если не весь Улей.
Игла, дрёмавшая, откинувшись на спинку, вдруг выпрямилась.
— Легок на помине… Да, я слушаю… Да, я могу говорить… Э-э… Общаться.
Она долго сидела, прикрыв глаза, прислушиваясь и слегка кивая головой.
— Я понимаю, что для вас это важно… Но вы, тем самым, уничтожите живое, мыслящее существо… Даже целую группу мыслящих существ. Мне кажется это безнравственным.
Повернулась удивлённо к команде.
— Представьте — у него есть понятие «нравственность»!
Надежда открыла рот, что-то сказать. Тьма приложила палец к губам.
— Тщщ… Тихо, не мешай…
А Мазур продолжала эту куцую, со стороны смотреть — одностороннюю, беседу.
— Даже так… Ну, что же. Если найдутся добровольцы, то нравственность не будет нарушена… Мне так кажется. Только… Да, да. Я о компенсации… Э-э, скажем — неудобств… Нет, без компенсации вы вряд ли сможете с кем-то договориться. Но я не знаю, что вы можете предложить… Нет, это не подойдёт… У нас очень разные системы ценностей… Да… Хорошо, я тоже над этим подумаю, хоть я плохо осознаю ваши возможности.