Повернулся к старикану.
— Дед, ты как?
Тот удивился.
— Что как?
— Ты вроде даже и не испугался.
— Ну почему же не испугался. Испугался, конечно.
— А вот интересно — сколько тебе лет?
— Ровно девяносто.
— А из какого ты года?
Дед недоуменно молчал. Явно не понял вопроса.
— Ну, какой год там у вас сегодня.
— Девяносто первый. Перестройка, мать её.
— У тебя дети? Внуки?
Все молчали, слушали диалог.
— Конечно! Я же не этот. Не голубой. Шестеро деток у меня. Два сына и четыре дочки. Вот бабка моя счастливая, не дожила до этого Райкиного безобразия.
Все удивлённо молчали. Только Ванесса спросила.
— Максим Севостьянович, а почему именно «Райкиного».
Дед в свою очередь удивился.
— Ну, так если она президент, Раиска-то Горбачёва, то чьё это безобразие?
Бабка протянула.
— Вооон оно как. Значит, есть и такой вариант…
— Дед, у тебя планы какие-то есть.
— Конечно, есть. Как не быть. Хочу понять, что за чудеса тут делаются. Куда я попал и как тут люди живут.
— Нормальная задача.
Тьма продолжала обнимать Надюшку. Спросила.
— А ты, Надя, из какого года?
— Девяносто третий у нас год. Май.
— А как ты попала?
Но Ванесса её остановила.
— Танечка, не надо её об этом спрашивать. Это нехорошие воспоминания. Ни к чему.
Замолчали. Каждый видимо думал о своём.
Надя неожиданно сказала.
— Я, с братом, утром, пошла на Каму. Речка — Кама. Сети поставить… Отплыли… И тут началось…
Девочка помолчала. Видимо собиралась с мыслями.
— Молнии. Небо чистое, а молнии везде. Грохот. Потемнело кругом. Мы присели в лодке. Испугались…
Вся бригада замерла. Не много в Улье имунных, которые видели момент перезагрузки. Обычно дело происходит ночью. Очень редкие случаи, когда кластер изымают из его родного мира среди бела дня.
— Потом завоняло чем-то прокисшим. Как-то сразу туман пошёл. Над землёй. А потом всё дрогнуло… Землетрясение… И всё. Затихло… Мы быстро к берегу. Домой. Прямо бегом. К окраине выбежали… А тут эти, на машине. Меня поймали… Да я и не убегала. Растерялась… А брат убежал.
Бабка прервала.
— Ладно, Габри. Не надо дальше рассказывать. Не трави себе душу.
Надежда маленько помолчала. Спросила.
— Так это получается, что я настоящая — «там»?… А здесь ненастоящая?
— Нет, девочка, здесь ты тоже настоящая — ответила Ванесса.
Справа проплывала неспокойная Хрящёвка.
В селе стреляли. Сразу в нескольких местах. Как-то стало неспокойно на душе. Вроде бы — чего беспокоиться? Ну стреляют и стреляют, обычное дело.
Короткий прибавил скорости.
Из переулка на окраину, в сторону шоссе, вылетел уродливый пикап. Пулемётчик из кузова лупил короткими очередями, куда-то в сторону жилья.