Стражник подтверждающе покивал и продолжил:
– Что этим ребятам у нас надо – можно только догадываться. Могу предположить, что они решили историю с Бользеном покрутить. Сами понимаете, реанимировать любое дело можно, особенно если предварительно смазать в нужных местах. Я за ними своего паренька отправил, думаю, минут через двадцать он мне доложится, и все будет ясно. А вам лучше это время у меня пересидеть – спокойнее получится.
И тут в разговор неожиданно включился Митрич:
– Сынок, ты уж прости меня, старика, я человек военный, и во все эти ваши загадки-отгадки играть не умею и не люблю. Ты мне прямо скажи – с какого рожна ты вдруг нам помогать решил? Я ведь хоть и беспощадный, но не дурной, и вижу: ты и ситуацию с яйцом в мою пользу выкрутил максимально возможным образом, и сейчас вот с нами возишься. На кой хрен тебе это? Только в уши мне по своей ментовской привычке не пой про добро и справедливость, не поверю. Это вон Андрюшка по молодости своей еще может доброе дело за просто так сделать, а в ментуре такого борца за народное счастье давно б вместе с форменной обувью сожрали. А ты ведь и в реале мент, причем с немалыми звездами, я вашу породу хорошо знаю.
Реакция лейтенанта меня удивила – он вдруг оглушительно заржал. А, отсмеявшись, кивнул головой.
– Все верно, дед, мент я, причем не лейтенант, посолиднее у меня звездочки, тут ты прав. Я тебе больше скажу – в этом здании все менты, поголовно, я других на работу не беру. Причем все с хорошим опытом работы «на земле», мне крысы канцелярские в участке без надобности. А интерес мой простой – не люблю я герцога. Мы ведь соседи, тут хочешь не хочешь, а периодически на узкой дорожке столкнешься. Вот и мы с ним пару раз повстречались, и расстроил он меня. Сильно расстроил, прямо кушать не могу. Так расстроил, что любую возможность ему в кашу наплевать с невинным видом я использовал, использую, и буду использовать. Я понятно объяснил? Есть и еще одна причина, но это уже действительно лирика.
– Какая? – заинтересовался Митрич.
– Ну ты, Сапог, и впрямь валенок! – вмешалась в разговор Семеновна – Ты на имя-то его посмотри! Кто сейчас этот фильм вообще помнит[60]? Небось, тоже, как и мы – пенсионер, вот и решил помочь по-стариковски.
Лейтенант Чатланин улыбнулся:
– А вот сейчас не угадали. Мне в реале сорок девять, так что поколенческая солидарность не прокатывает, у нас с вами слишком большая разница в возрасте. А ник… Батя-покойник у меня этот фильм очень любил, и часто «Кин-дза-дзу» пересматривал. Это, говорит, не фильм, а предсказание нам было. Про нас всех, говорит, про советских людей, которые однажды из дома за хлебушком вышли, и вместо прекрасного далёка угодили в мир, где человек человеку – волк, и все друг друга кидают и продают. А дальше уж – кому как повезло. Оглянуться не успели – кто-то уже в малиновых штанах или пиджаках, но большинство – как те инженер со студентом, в полном говне. И ты, говорит, сынок, конечно сам смотри, как жить, просто имей в виду, что в любом мире мудак – он и в малиновых штанах мудак, а добро, тобою сделанное, всегда к тебе и вернется, пусть и не сразу.