— Мадам, мадам? — одурело сказала одна из девушек. — Это был Достейн. Он забрал первую наследницу.
— Что, как? — закричала Миссрин.
Она со стоном опустилась на колени, чтобы лучше слышать служанку, но ей мешал необъятный живот.
— Достейн! Он был… он был с одним юношей и третьей наследницей Поллейн. Такой красавец, — хихикнула девушка. — Такой красавец.
Миссрин приподняла девушку повыше и наотмашь ударила ее по лицу, но хотя у той из носа потекла кровь, в себя она так и не пришла. Над глазами задрожали веки, из-под которых пробивался лишь зеленый свет.
— Ма-а-ама-а-а! Помоги! — раздался совсем рядом плач Миссрин II.
Любого другого, кто услышал бы его, обескуражил бы неестественно тонкий и визгливый голос наследницы. Но для Миссрин он был всем.
— Мамочка идет! — вскрикнула она и неуклюже поднялась на ноги.
Плач рожденной в чане наследницы стал громче. Миссрин свернула за угол, в спешке натолкнувшись на стену. Двери впереди были открыты. Изнутри лился пурпурный свет. Едва она добежала до нее, из комнаты, пошатываясь, вышел Достейн, с руками по локоть в крови. Он привалился к стене и принялся тереть глаза, словно пытаясь прогнать из памяти то, свидетелем чему только что он стал. Ее служанки бежали следом за губернаторшей, по-видимому, собравшись с силами. Слишком поздно, она их всех казнит, если с головы наследницы упадет хоть волос.
Крики оборвались. Ее сердце упало куда-то вниз. Миссрин II была мертва.
— Что ты наделал? Где моя наследница?
Достейн поднял голову, безумно ухмыляясь. Он моргнул, словно вид тетки стал для него чем-то совсем новым и неожиданным. Его глаза заторможенно сфокусировались внутри колец из крови, и улыбка погасла. Он потянулся утереть пот со лба, еще больше размазав багрянец по глазам, будто боевую раскраску островного дикаря.
— У нас теперь есть союзники, тетя. Мы выиграем войну!
— Где моя наследница? — завопила губернаторша.
Служанки с рыданиями попятились назад. Никто не решался заглянуть в комнату.
Достейн с усилием посмотрел на нее, его рот обвис. Он тяжело приподнялся по стене, измазывая ее кровью.
— Я… мне жаль, — выдавил он. — Я не хотел этого. Это она меня заставила. Поллейн. То есть Дил. Это ведь был он, да? Я больше не знаю!
— Джолиандаса, зови стражу! Пусть моего племянника арестуют.
— Они сделали это не одни, — промолвил другой, гладкий как шелк, голос. — Меня ты тоже арестуешь?
Излучающий красоту, полуобнаженный юноша вышел из комнаты. Его кожа сияла — в буквальном смысле — и выглядела такой здоровой и наполненной жизнью, что изгибы его мышц излучали свет. Его волосы были золотистыми, словно рассветное солнце. Он рассеянно откинул за спину выбившийся локон.