Новая власть сильнее старой
Открытость — основа этического кодекса цифровой эпохи. Легкость доступа к информации (каждый может получить ее неформально, самостоятельно и оперативно) спровоцировала переход от иерархического к сетевому, от централизованной бюрократии к децентрализованным платформам, устроенным по принципу прозрачности и свободного распространения информации. Примерно с 2007 года «открытость» заговорила языком, доступным людям из GE: рост, доходы, экспоненциальный рост прибыли. Происходило нечто беспрецедентное. Apple, Alibaba, Amazon, Facebook, Google… все они с распростертыми объятиями встречали эту новую реальность — открытую, лишенную границ. Она позволяла организовывать рабочую силу и другие ресурсы совершенно новыми способами, стремительно увеличивать охват и масштаб деятельности компании при сравнительно низких издержках, позволяя самоорганизующейся экосистеме покупателей, продавцов, девелоперов и даже конкурентов делиться информацией, проводить сделки и создавать стоимость. Это было неслыханно.
Природа этих открытых экономических обменов — порожденные ими связи, бизнес-модели, вокруг которых они строились, — оказалась чем-то совершенно новым. И это вносило такую чудовищную путаницу, которая, вне всякого сомнения, должна была ужаснуть GE. «И кто же тут главный? — так и хотелось спросить. — Как нам защитить свои секреты? А как мы узнаем, кому, когда и над чем работать?»
Такие вопросы — порождение культуры индустриальной эпохи и процессов, выстроенных под требования этой эпохи, когда главное внимание уделялось производительности, последовательности действий и системам «вертикального» контроля. Сверхтесное сотрудничество, характерное для новой — сетевой — эры, поначалу казалось GE безумием, каким-то вольнодумством, каким-то интернет-прожектерством. GE и сливки корпоративной Америки — назовем все это «старой властью» — до этого всегда шли к успеху испытанным путем: добывали и патентовали знание, а затем яростно охраняли эту интеллектуальную собственность как ценнейший актив.
В прежние времена GE (как и любой крупный корпоративный игрок), вступая с кем-либо в деловое партнерство, всегда вела себя примерно одинаково, как бы говоря: «Делай по-моему». Целью всегда было получить 51 % акций в любом совместном предприятии. Кто-то должен быть главным. Идея равноправной коллегиальной работы с другими компаниями или с частными лицами, призванная увеличить доходы всех участников, воспринималась как нечто в высшей степени подозрительное. «Старая власть» на все смотрела как на наличные деньги: их всегда не хватает, и мы вечно пытаемся подгрести под себя как можно больше.