Когда же малыши подросли настолько, что им уже можно было рассказывать сказки, они начали больше времени проводить с Ланкой. Та, хоть и сказывалась больной, не возражала, чтобы вокруг нее и по ней ползали дети. И что-то им рассказывала, а иногда читала – Михаил не особо вникал, что именно. Они с Гариком принесли сверху еще книг, в том числе и детских. Гуля получила возможность больше времени проводить на кухне, а Тина – на кровати с книгой, все были довольны, и никто не возражал против такого порядка вещей.
И пусть с появлением малышни хлопот прибавилось, дети словно вдохнули новую жизнь в измученных взрослых. Будто бы вместе с ними появилась надежда.
Хоть и маленькие, они уже показывали характер. Михаил, как ни редко их видел, успел понять, что Иришка – вся в себе, серьезная, Наташка – не в меру бойкая, а Рустам очень не любит делиться своими игрушками и готов, чуть что, пустить в ход кулаки.
Однажды из комнаты, где лежал дядя Гена, раздался громкий плач Наташки. Михаил кинулся туда и увидел, что старик лежит неподвижно, а девочка отчаянно теребит его за уже холодеющую руку.
После этого все долго ходили подавленные – чувствовали, что с его смертью ушло что-то важное, что теперь следующим на очереди будет кто-то из них.
Ланка через три года после рождения Ирки забеременела снова. Ходила с большим животом и Гуля. Тина, кажется, тоже была бы не прочь родить еще одного, но Михаил с тех самых пор избегал ее, и она это чувствовала. Но у нее хватало гордости молчать о своих переживаниях, и врач был благодарен ей за это. Хоть и тощие, дети росли, как на дрожжах, женщины едва успевали перешивать им одежду, если мужчины не находили в квартирах пустых домов подходящей. Кажется, одежда вскоре грозила превратиться в настоящую проблему – во многих квартирах она уже сгнила, обветшала от постоянной сырости, расползалась в руках. И лишь случайно можно было наткнуться на крепкие и пригодные к носке вещи, при всей непритязательности подземных жителей.
Маленький Максим-Ингвар появился на свет болезненным, и Ланка тряслась над ним так, как никогда не нянчилась с Иркой. Его дочь чувствовала себя заброшенной и все жалась к отцу. Он старался развлекать ее, когда были силы, рассказывал о прежней жизни, приносил игрушки, найденные в квартирах наверху. Он рад был, что у Светланы появился смысл в жизни, но иной раз ощущал досаду – так, как к малышу, она никогда не относилась ни к нему, ни к Матвею, ни к дочери.
Ребенок Гули родился мертвым. Но маленькая женщина перенесла горе на удивление стойко. Помогала Ланке с малышом, и в ее темных глазах ничего нельзя было прочесть. Михаил не сомневался, что она будет рожать еще.