И наступила жуткая тишина, разрываемая только стонами тех, кто не сгорел сразу до смерти.
* * *
У сеновала сидели двое. Один — солдат, судя по одежде, другой — крестьянин того же возраста. Они пили вино из кожаного бурдюка, которое наливали в простые глиняные кружки. Вино было молодое, еще не дошедшее до полной крепости и вкуса.
— … ну а Стрелок на это покойному графу: «И сказал Иисус: нет бедных и богатых, рабов и кесарей, жрецов и судей, воинов и мытарей, а есть только люди, и люди те все равны меж собой и свободны, и будет так сейчас и во веки веков!»
Крестьянин оглянулся боязливо.
— Это же из проклятой книги, Евангелия Бедняков!
— Точно, — сказал солдат.
— Говорят, у кого найдут даже выписку из этой книги — глаза выжигают и язык отрезают.
— Угу, — подтвердил солдат.
Крестьянин понизил голос до шепота:
— Еще говорят, там написано, что кто не работает, тот и не ест. И что каждый должен обществу давать по своим способностям, а получать по потребностям.
— Так, — снова подтвердил солдат, хлебнув вина.
— Но как же — по потребностям? — удивился крестьянин. — А если у меня потребность, скажем, во дворце жить? Так дворцов на всех не хватит ведь, нет?
— А зачем тебе дворец, дурило? Ты что, барон какой? — солдат рассмеялся. — Человеку дом нужен прочный с крышей, чтобы не текла она и зимой тепло, жена нужна добрая и ласковая, детишки здоровые. Чтобы делом занимался, землю пахал, плуги ковал или сапоги тачал, что кто умеет лучше делать, Божьи заповеди соблюдал, других людей не обижал, обществу помогал. Жадность свою усмирял. В дворцах пусть красота будет — картины там, фигуры каменные, книги умные. Они сейчас только для господ, а будут для всех. А вот господ не будет.
— Эх, — сказал крестьянин, горестно вздохнув. — Когда ж это такое будет — чтобы без господ…
Они помолчали.
— А куда дракон Стрелка унес, как ты думаешь? — спросил крестьянин.
— В Запретные Земли, наверное, — ответил солдат, подумав. — Там, говорят, люди не стареют. Так что еще вернется он. Может, через сто лет, а может, и позже.
Крестьянин почесал свою лохматую голову:
— Надо бы завтра к кузнецу сходить, он грамотный. Пусть это, которое про бедных и богатых, что нет, подзапишет на память. Человек он верный, не донесет.
— Хорошее дело, — согласился солдат.
Снова наступила тишина. Мужчины молча допили вино и пошли в дом.
Когда они ушли, на крыше послышалось шевеление. Маленький мальчик, слушавший разговор, вылез из кучи соломы, перебрался на крышу сарая, сел на самый край, свесив ноги. И стал смотреть на яркие звезды, которых этой ночью было необычайно много.