- У меня всего несколько недель до начала хирургических операций за границей по пересадке кожи, - сказал Мандрыкин. Он снова повернулся к Беликову. - У меня никогда не будет ничего, что вы могли бы назвать правильным лицом, но у меня будет... своего рода оболочка, чтобы ослабить отталкивание, которое другие чувствуют, увидев... это.
Беликов не знал, что сказать. Он не был ошеломлен, но его природа заставила его стесняться. Тем не менее, он продолжал смотреть. В некоторых местах иссечение было глубоким, проникавшим в подкожную клетчатку и непосредственно в мышцу. Без кожи или особых примет было невозможно передать выражение.
- У вас есть вопросы по поводу... этого? - спросил Мандрыкин.
Он вел себя почти так, как будто он был на уроке анатомии, и рассматриваемое тело не имело к нему никакого отношения. За исключением этого, из-за чего его отряд казался необычайно холодным, и его притворства, что его расклешенное лицо было чем-то, о чем они могли бы забыть после всего нескольких минут интенсивного наблюдения, казалось, само по себе патологическим.
Беликов ничего не сказал.
- Тогда мы закончили с уроком анатомии? - Мандрыкин уставился на Юрия и снова сбрызнул свое лицо. - Хорошо. Тогда приступим к делу.
Он повернулся, и Беликов последовал за ним в сумеречный угол у оконца. Мандрыкин уселся в кресло, его голова и ноги были в тени, полоса мягкого решетчатого света падала косо по середине его элегантно одетого тела. Беликов подвинул стул под углом к Мандрыкину.
- Ирония, - сказал Мандрыкин, - что вы бывший эксперт-криминалист ...
- подумав, он сделал паузу - я не знаю, кто вас засадил за решетку, - начал он. - я также не знаю, кто причастен к смерти вашего отца.
- Что вам от меня нужно?
- Наш офицер находился недалеко от центра сложной разведывательной операции, - сказал Мандрыкин. - среди людей, которые вращаются вокруг такого предприятия, все знают все. И никто не знает многого. Это не противоречие. Это, к сожалению, реальность большей части разведывательного мира в наши дни. Вот почему я знаю, что с ним случилось, но я не знаю, кто это сделал. Или почему.
- Разведывательная операция? Что вы имеете в виду?
- Евгений Лазарев был офицером службы внешней разведки, - сказал Мандрыкин. - Специалист по операциям особого типа.
Беликов опешил. Это было неожиданное откровение. Внезапно он был настроен скептически.
- И как вы все это узнали?
- Я сотрудник внешней разведки России... участвую в оперативных мероприятиях.
Беликов не знал, что сказать. Так почему он здесь? Что здесь происходит? Прежде чем он мог говорить, Мандрыкин сделал следующий ход.