Беликов посмотрел на часы. Он вышел из программы, а затем вытащил компакт-диск из ноутбука. Он положил его в прозрачный пластиковый конверт, встал и протянул Марине.
- Я сделаю все, что в моих силах, - сказал он. - Постараюсь не облажаться.
Марина никак не отреагировала на последнее замечание.
- Люди Льва попытаются установить наблюдение за вами, - продолжала она, - так что тебе нужно все время оставаться снаружи, на веранде. Если ты окажешься в клубе или рядом с уличным музыкантом, это сыграет злую шутку с нашим звукоснимателем. Если этот парень хочет уйти, не мешай ему. И помни, что теперь вы захотите сделать все по-другому. Если он хочет говорить по-азербайджански, скажи "нет". Тебе не нужно объяснять. Если он хочет продолжать что-то, как мы всегда делали ...
- Тогда я говорю "нет". Я хочу это изменить. И я ничего не объясняю.
- Вот именно, - сказала она. - Подразумевается, что у тебя есть свои причины, и это не его дело. Женя постоянно вытворял такие фокусы с людьми, и я думаю, что этот парень уже очень хорошо знаком с этим. Это дает нам больше пространства для маневра.
Беликов кивнул. По мере того как тянулись два часа, он становился все более сосредоточенным, и с этим пришло странное спокойствие. Он это заметил. Не понимал этого. Но он не стал зацикливаться на этом, с благодарностью принимая то, чем оно было. Он был в порядке. Он мог это сделать. Ему нужно было так много потерять, что не было никакой реальной возможности взвалить на свои плечи этот груз. Осознание этого стало легче.
Он велел таксисту высадить его на углу улицы Ниязи и зашагал по проспекту Нефтяников в сторону Приморского бульвара. Дождь прошел, и улицы и тротуары блестели в свете городских огней. Он не мог просто выскочить из такси и сесть прямо в него. Он хотел сначала почувствовать тротуар, пройти по тротуарам, пройти сквозь запахи и звуки. Он не выходил из квартиры Евгения уже двадцать четыре часа, и ему казалось, что он не живет в городе, а вращается вокруг него.
Как только он миновал Сахил Плаза, он видел все больше людей, и ощущение выходной тусовки усиливалось с каждыми ста пройденными метрами. Местные парни курили и прохаживались вдоль тротуаров, заполненных молодыми завсегдатаями клубов и праздно шатающимися лицами. Одинокая женщина с безжизненным выражением лица, видевшая все это каждый вечер, смотрела ему вслед, курила сигарету и держала на поводке дворняжку, гадившую у подножия одинокого фикуса, растущего в круге голой земли.
На Приморском бульваре вечер был в самом разгаре. Улица давным-давно была закрыта для автомобильного движения, и по ее центру тянулся островок садовых насаждений и пальм. По обеим сторонам тянулись ряды уличных кафе и ресторанов, клубов, баров, гостиниц, зеленых насаждений и антикварных магазинов. Толпа была разделена на три группы: любопытные люди, которые приходили сюда, чтобы попробовать вкусную сторону ночной жизни города, те, кто хотел продать им что-то, и те, кто хотел охотиться на них. Как и все улицы такого рода в крупных городах по всему миру, ни один из мотивов никогда не менялся.