Любовь к каждой собаке (Казарина) - страница 48
Чтобы не запутаться, решаю начать с вольера, на задней стенке которого белой масляной краской нарисована единица.
По тому, как ест собака, можно судить о ее нраве. Большинство приютских, конечно, набрасываются на еду, ничего не замечая вокруг. Инстинкт заставляет их хватать и глотать как можно скорее, пока никто не отобрал. Но есть и тактичные собачки, они едят спокойно, посматривая вокруг, оценивая того, кто их кормит.
Лена как‐то рассказывала, что пес Мишка, перед тем как начать есть, облизывал ей руку.
В третьем вольере взгляд привлекла спокойная, чуть боязливая собачка. Я взяла миску с кашей и вошла за решетку. Собака принялась за еду, а я села на корточки и стала за ней наблюдать. К стене вольера кнопкой был прикреплен листок с именем «Ева».
Ева ела медленно, периодически поднимала морду, облизывалась, тревожно смотрела то в проход, то на меня. Это была короткошерстная, очень худая собака. У нее стройные длинные лапы, которые делали ее статной и высокой, вытянутая морда и упругий длинный хвост. Что до расцветки, то от волонтеров я знала, что такой окрас называется «соль-перец-горчица» – у Евы белые лапки и живот, желтоватые бока и черная спина. Похоже, что кто‐то из ее предков был породистой борзой.
Мне понравилась деликатность, с которой Ева обнюхивала мои руки и лицо, пока я сидела рядом. Тронула ее нежность – она ласково подставила голову, разрешая погладить, хотя чувствовалось, что опасается.
Я решила погулять с ней в парке и пошла к Лене – попросить поводок и ошейник.
– Поводок я тебе дам, а ошейник должен быть на ней.
– Но она без ошейника, – возразила я.
– Если без ошейника, значит, не гуляет.
– Как не гуляет?
– Может, не приучена, не умеет на поводке ходить, машин боится, людей кусает, да что угодно, – Лена выдала мне поводок. – Если все-таки надумаешь гулять, сними ошейник с какой-нибудь ее соседки.
«Как это не гуляет?» – растерянно бормотала я, возвращаясь в третий ряд. «Как это людей кусает? Такая чудесная собака не может никого кусать. Она вон какая напуганная, бедняжка. Все равно поведу ее гулять».
Ошейника и поводка Ева испугалась, открытой дверцы тоже. Я стала тянуть за поводок, но собака упиралась. Она хоть и худенькая, а все-таки крупная – на руках мне ее не унести. Точно! На руках. Пришлось попросить помощи у паренька-таджика. Я взяла собаку под грудь и под голову, парнишка под попу, мы прошли весь длинный ряд, пересекли остальные ряды, вышли за калитку, потом за ворота и опустили Еву на асфальт. Она легла на живот, раскинула лапы, пригнула голову к земле, как будто хотела сквозь нее провалиться.