Любовь к каждой собаке (Казарина) - страница 60

Та работа, которую я на протяжение всех съемок вела в Сети, оказалась очень полезной. Вокруг проекта собрались люди, переживающие за животных, помогающие им или просто интересующиеся собачьей темой. Мои подписчики с нетерпением ждали каждого нового ролика, фотографий со съемочной площадки и новых историй из приюта.

Когда я рассказала, что собираюсь снять счастливый финал истории Баунти и Захары, люди откликнулись с новой силой. За несколько дней были собраны средства на киноэкспедицию. Мне удалось взять билеты в соседнее с Мариной купе.

Я впервые уезжала из Москвы, не думая о городе, в который отправлюсь, не воспринимая поездку как путешествие, не ожидая увидеть новое – все мои мысли были только о съемке. И неважно, где будут происходить события – в Санкт-Петербурге, Нью-Йорке, да хоть на Марсе, – лишь бы они происходили, лишь бы из них сложилось кино.

Никакого сценария – только план. Вечером встречаемся с Мариной на вокзале, садимся с собаками в поезд, ночью пишем интервью, в Питере нас встречают новые хозяева Баунти и Захары и отвозят в загородный дом.

Марину было видно издалека. Длинноволосая блондинка с двумя большими собаками на поводках стояла посреди зала ожидания. Эти необычные пассажиры привлекали внимание приезжающих и уезжающих. Дети стремились погладить собак, взрослые фотографировали, некоторые подходили и расспрашивали: как зовут собачек, куда едете, кусаются или добрые?

Марина с трудом это терпела, и когда объявили посадку на наш поезд, с облегчением устремилась на платформу, держа собак накоротке. Проводница проверила билеты, собачьи документы и разрешила пройти в вагон. Так началась наша съемочная ночь.

Мы с Лешей и звукорежиссером расположились в купе, расчехлили технику и пообещав попутчику, молодому мужчине, что мешать не будем, ушли к Марине, Баунти и Захаре.

Через пару минут поезд плавно тронулся. Поплыли за окнами вокзальные фонари, яркие окна многоэтажек, промчались освещенные проспекты, улицы и очень скоро пейзаж стал монотонным – лесная темнота, кое-где разрезанная железнодорожными светильниками.

Баунти сидела у окна – не то всматриваясь в даль, пытаясь поймать взглядом пролетающие лучи, не то фокусируясь на нашем отражении в стекле. Она то и дело нервно облизывалась и вздыхала. Марина села рядом, приобняла, потрепала пушистую гриву и сказала:

– Смотри, сколько снега! За восемьсот километров будешь теперь от меня. Станешь валяться в чистом пушистом снегу, про приют забудешь. Только меня не забывай.

А Захара заняла почти всю полку – устало развалилась и дремала, то и дело приподнимая одно веко в ответ на наши движения. Глубоко заснуть ей не позволяли необычность ситуации и беспокойство.