Любовь к каждой собаке (Казарина) - страница 62
– А что ты отвечаешь тем, кто считает, что помогать надо не собакам, а детям в детских домах?
– О! Я очень часто сталкиваюсь с такими рассуждениями. Этим людям невозможно ничего ни объяснить, ни доказать. Как правило, никто из них не помог ни одному ребенку, они только рассуждать горазды. Конечно, детей жалко. Но у детей есть государство, которое хоть как‐то о них заботится. Они не умирают с голоду и не ночуют раздетыми на улице в тридцатиградусный мороз. Да, им никогда не восполнить родительские тепло и любовь, но у них есть крыша над головой.
У собак же есть только голод, жажда, мороз, дождь, болезни, боль и скорая смерть.
А в детские дома мы с девчонками ездим два раза в год. Скидываемся деньгами, собираем подарки, звоним, договариваемся и приезжаем. Проводим там целый день, играем с ребятами, устраиваем для них мастер-классы – поделки всякие делаем. Так что упрекать волонтера в безразличии – это бред. А вообще, пусть каждый делает то, что ему по силам.
– Как ты думаешь, Марин, почему люди так по-разному относятся к собакам и к животным в целом? Ведь истина одна: помогать беспомощным – это хорошо.
– Все из детства. Научили ребенка относиться к животному как к живому, вырастет отзывчивый человек. Не научили, будет он и вежливым, и смелым, и талантливым, но равнодушным. Некоторые родители с младенчества настраивают детей против животных – не разрешают гладить соседских собак, кошек, говорят, она больная, заразная, укусит. Ребенок верит маме и папе и закрывает для себя эту тему на всю жизнь. Потом он вырастает, идет по улице, например, в мороз, видит замерзающего щенка или котенка и думает, что тот его укусит. Такому человеку даже не приходит в голову мысль, что от него требуется помощь, от него зависит жизнь малыша. У такого человека в мозгах нет отдела, вырабатывающего сострадание. И знаешь, я твердо уверена и всем об этом говорю, что у каждого ребенка должен быть питомец – собака, кошка, морская свинка, не важно, это вырабатывает сочувствие.
Если ребенок испытает радость от общения с этим питомцем, если понервничает из-за какой-нибудь его болезни, если потом увидит смерть своего животного и осознает ее, он не вырастет равнодушным. Не пострадавши сам, состраданию не научишься.
Постепенно наше интервью перешло в беседу, а потом и просто в дорожную болтовню попутчиков. Мы по очереди или наперебой вспоминали свое детство, своих собак и кошек, их характеры и повадки, пересчитывали подранные кресла, погрызенные ботинки и опрокинутые цветочные горшки.
Еще несколько раз мы заказывали у проводницы чай, слушали Марину, рассказывали о себе, но мысль о том, что завтра ранний подъем и тяжелый съемочный день, развела нас все-таки по спальным местам.