Потеряшка была самой настоящей лайкой, рыже-белой, с пушистым хвостом, скрученным колечком, с внимательно торчащими ушами. Мы разглядывали ее и пытались предположить, откуда она и кто ее хозяева. Собака красивая, весьма упитанная, с блестящей шерстью и белыми зубами – по всему видно, не бесхозная.
Лайка оказалась очень послушной, сразу поняла, что нужно лечь на предложенное ей место, согласилась с тем, что в дом заходить нельзя, а на кота рычать запрещено. Она была всем довольна: и подстилкой, и едой, и постоянными Санькиными обниманиями, и прогулкой на поводке. Казалось, потеряшка нисколько не переживает разлуку с домом и была бы рада остаться у нас. Но оставить ее невозможно, скоро возвращаться в город, поэтому надо срочно искать хозяина.
Деревня у нас небольшая: восемь домов, разлившийся прудик и улица, заросшая камышом. По краям участков покосившиеся бани и сараи, за сараями дорога. По будням машины ездят нечасто, в основном местные – трактора, УАЗики, два раза в неделю приезжает грузовик-автолавка, привозит местным хлеб, крупу, консервы. Зато в субботу-воскресенье начинается движение.
– Проспект! – сердится баба Тоня и тычет палкой в сторону проезжающих джипов.
Это москвичи едут на озеро, в кэмпинг. Там они жгут костры, рыбачат и занимаются виндсерфингом. Наверняка кто‐то из них и потерял собаку.
В эту ночь мы долго не могли уснуть, лежали в темноте и обсуждали судьбу лайки: где искать хозяина, что делать, если его не найдем, в каких местах лучше развесить объявления?
– Дело к осени, – думала я вслух, – бывает, что люди уезжают в город и просто бросают собак в деревне, может, ее тоже бросили?
Ребята возразили, мол, такую красивую и воспитанную собаку не бросили бы – это же золото, а не собака!
Решено, утром посадим ее в машину и поедем в райцентр. Расклеим объявления на почте и в магазинах, а потом заедем в кэмпинг к туристам, покажем лайку и поспрашиваем.
Не спалось. Я пошла на веранду проведать лайку. Шла в темноте и предательски надеялась: может, она ушла, погостила и ушла своей дорогой? Может, нет больше никаких проблем и теперь я спокойно усну? Но собака осталась. Радостно вскочила с подстилки, замахала хвостом, ткнула меня мокрым носом. Я уселась на пол, стала ее гладить, почесывать, разговаривать. Она оживлялась от каждого моего движения и жадно ждала следующего, подставляя под руки то мордочку, то спинку.
– А ведь кто‐то сейчас, наверное, сильно тоскует по тебе, – сказала я тихонько собаке и представила на секунду, будто Ева потерялась и мы ее ищем, я терзаюсь, а Санька плачет.