Ольгу за неимением свободного места положили на широкий стол, подстелив под голову свёрнутый бушлат, и укрыли колючим шерстяным пледом. Девушка была в сознании и выглядела уже не такой бледной, как накануне. Увидев нас, она удивлённо присвистнула.
— Ребят, вас будто черти всю ночь драли!
— Хозяин Аспида нарисовался, — с улыбкой ответил Олег, приобняв суженую.
— Да я уж поняла… — она указала на протекающий потолок. — Так. А что с Элей?
— Ей тоже досталось, но вроде должна выкарабкаться, — пояснил я, ища глазами те самые носилки, на которых чародейку доставили сюда.
— Ну вот что вы за люди! Девушки за вас воюют, значит, а вы ни цветочка, ни капли внимания… Не говорите только, что вы её там одну бросили?!
— Ща принесём, — пообещал я, схватив искомый предмет.
— Да смысл какой, если мы уже победили, — морщась, она приподнялась на локтях. — Грузите сразу в машину и поедем отсюда.
— С этим небольшие проблемы…
— Ну нет, молчи! — выпалила она, окончательно садясь. — Что с «Патрулём», Ерёменко?!
Олег виновато развёл руками. Мы спрятали машину неподалёку — за одним из срубов, но там даже навеса никакого не было. Насколько я успел мельком разглядеть — лопнуло одно колесо, а кабину практически сравняло с капотом, которому тоже порядочно досталось. Может, рукастые парни из СТО и смогли бы вдохнуть жизнь обратно во внедорожник, но… Во-первых, их почти всех уже съели, а во-вторых, колымагу туда ещё нужно как-то доставить.
То же касалось и остальных автомобилей беженцев, поэтому вернувшийся Ермак скомандовал временно поместить раненых под крышу. Они сами потеряли УАЗ и одного из сталкеров — Василия Лапшина. В команде Айрата пусть и обошлись без потерь, но очень серьёзно ранило старшего из Иванюто — Геннадия Владимировича. Всё это нам поведала Ксю, назначенная ответственной за раненных.
Пока мы бегали за Эльгой, уцелевшие селяне разбрелись по вырубке. Кто-то хотел взять вещи из раскуроченных машин, а кто-то искал своих близких, решивших вместе с нами защищать их от монстров. Мы тоже не стали отлынивать, и принялись собирать останки в одну общую яму, вырытую «Бегемотом». Всяко лучше, чем оставлять их под открытым небом. Мужики, кто остался в строю, сколотили из досок большой православный крест.
Замороженных, на всякий случай, оставили оттаивать под открытым небом, хотя всем было и так ясно, что чуда ждать не стоит. Люди в буквальном смысле превратились в куски льда и крошились на куски от любого неосторожного движения. Зрелище ещё то, не для слабонервных.
В основном, перенос праха проходил без эксцессов — безутешные родственники иной раз даже помогали нам. Но одна девчушка лет двенадцати, горько рыдавшая в обнимку со старенькой винтовкой, наотрез запретила нам прикасаться к останкам её матери. Женщину, что воевала на северной стороне вырубки, я практически не помнил, и лишь испачканная пеплом одежда показалась мне смутно знакомой. А вот её лица, хоть убей, вспомнить не мог. В тот момент, перед атакой Аспидов, нам было совсем не до знакомств.