Я посмотрел на шнурок у себя на запястье.
Он пока не порвался. Значит, связь между нами ещё возможна.
Я продолжил путь. Вскоре деревья вдоль дороги исчезли и вокруг потянулись поросшие мхом валуны. Внизу подо мной в разрывах между низкими облаками серебрилось озеро. Я наконец добрался до вершины.
— Вот оно!
Передо мной распахнулся огромный кратер, в центре которого росло одинокое древо-святилище.
— Значит, то был вовсе не сон...
Дождь, свернувшийся в морось, оседал на моих щеках, точно слёзы. Вытирая лицо рукавом, я начал спускаться в кратер. Ручей из моего сна теперь превратился в маленький пруд. Возможно, из-за дождя, а может быть, просто слишком много времени прошло на этой земле с тех пор, как я видел тот сон.
Как бы там ни было, между мной и деревом теперь был пруд.
Там, за прудом, иной мир.
Кто-то когда-то сказал мне об этом.
Итак, передо мной нечто похожее на реку Сандзу́[40].
Я ступил в воду. Плюх! Звук вышел таким громким, словно я прыгнул в наполненную ванну, и лишний раз я осознал, как тихо вокруг. При каждом шаге глубокая тяжёлая вода оглушительно булькала. Мне казалось, будто своими грязными ботинками я ступаю по чистоте. До моего появления в этом месте царил идеальный покой. Меня здесь не приветствуют.
От холодной воды я начал замерзать. Постепенно она поднялась уже по грудь. Но в итоге я всё-таки выбрался на другой берег.
Огромное дерево оплетало корнями здоровенный кусок скалы. Было ли оно само святилищем, или им был кусок скалы, или же они вместе составляли объект поклонения — этого я не знал. Между корнями и скалой я обнаружил ряд ступенек, ведущих в крохотную пещерку размером с татами.
Внутри было ещё тише, чем снаружи.
Расстегнув молнию кармана замёрзшими руками, я достал смартфон, убедился, что тот не промок, и включил его как фонарик. В кромешной темноте и абсолютной тишине отчётливо было слышно даже малейшее движение. Зазвучала электронная мелодия — фонарик зажёгся.
Ни цвета, ни тепла в пещерке не существовало. Изнутри этот миниатюрный храм оказался идеального серого цвета. А на маленьком каменном алтаре стояли две бутылочки сантиметров по десять высотой.
— Саке, что мы принесли...
Я осторожно притронулся к ним. Почему-то больше не было холодно.
— Эта — младшей сестрёнки, — пробормотал я, беря в руку бутылочку слева. Что-то слабо булькнуло в ней; её поверхность уже обрастала мхом. — А эту принёс я сам.
Я сел и поднёс бутылочку ближе к глазам, подсвечивая себе смартфоном. Судя по толщине мха, наросшего на фарфор, прошло уже много времени. И тут я произнёс то, что ясно ощущал, но не мог высказать вслух.