— Разве это ужасно? — В его голосе уловка, сомнения, страх. — Ты хотела быть уродливой?
— Нет. Нисколько.
— Я стремился к реалистичности, но я не художник.
Я отворачиваюсь от тревожного образа и смотрю ему в лицо.
— Это прекрасно. Даже если я единственный человек, который это видит или думает, это так.
— Спасибо.
— Но мои соски выглядят не так.
— Нет? — Его взгляд скользит по моему лифчику. А потом к моим трусикам. Он возбужден, но не прикасается ко мне.
— Помните надпись, которую вы сделали в моей книге? — Я говорю, уронив свитер и футболку и натягивая джинсы. Мне все равно, что мой живот выпячивается, когда я наклоняюсь. Мы только что поделились чем-то более личным, чем секс. Он уже видел мою душу.
— О том, что хотел бы увидеть тебя голой? — Я киваю. — И о том, что это неправильно?
Его взгляд скользит по моему телу и, в конце концов, останавливается на моих глазах, как будто в глубинах он ищет зарытые сокровища.
— Что, если я ошибался в том, что это неправильно?
— А что, если это не так?
Я застегиваю джинсы, чувствуя скованность одежды на коже. Тепло и сырость от моих трусиков переходят на джинсы. Я натягиваю футболку. Все это время Логан наблюдает за мной, а я за ним.
— Вы пришли сюда, чтобы соблазнить меня?
Он не может сдержать улыбку.
— Сама жизнь – долгое соблазнение. Утро — это просто череда моментов... Все может случиться. Или ничего.
Пауза затягивается. В ней много всего. И ничего.
— Говорите, как писатель. Загадочно и поэтично. Но это не ответ на мой вопрос.
Логан стоит на расстоянии вытянутой руки от меня. Интересно, он знает, что если бы коснулся моей кожи, то мог бы обжечься? Что бы он подумал, если бы знал? И если он знает, то о чем он думает?
— Могу я оставить рисунок себе?
— Конечно.
— Подпишите его. – Теперь мой голос такой же командный, как и его ранее. Не знаю, тон моего голоса или что-то еще повлияли на Логана, но он колеблется мгновение, прежде чем подходит к мольберту и тянется к карандашу. Он наклоняется, чтобы подписать нижний правый угол, а я встаю позади него и провожу пальцами вдоль его позвоночника, так, как я представляла, это несколько минут назад. Он вздрагивает, но ничего не говорит, лишь вручает мне карандаш.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу его желание.
— Мне нужно идти, — хрипло говорит он. — Пара через пятнадцать минут.
Я почти не думала о времени, но если это правда, то сейчас почти 8:30, а значит, и студия вскоре будет заполняться студентами.
— Спасибо, что позволила нарисовать тебя. — Логан отступает к двери, не сводя с меня глаз. Я киваю.