Стремясь сохранить хладнокровие, я иду по зданию, в котором расположен факультет английского языка. Я пробираюсь в преподавательскую часть, где расположены кабинеты профессоров. У меня не было причин посещать это крыло с третьего курса, когда пришлось оспаривать низкую оценку за реферат об «аде» Данте, в который я включила несколько рисунков, чтобы проиллюстрировать свои слова, а еще, когда я написала статью о Шекспире, используя несколько древнеанглийских шрифтов, найденных в интернете. Статья выглядела круто, но была практически неразборчива. И как только я предоставила ее копию в стандартном шрифте, мне поставили двойку. Мое творчество не было оценено по достоинству.
Несмотря на то, что я сказала Логану, что мне лучше рисовать, чем читать, я нахожу время и для чтения, в конце концов, обучение этого требует. И последние несколько дней я читаю его романы. Я хочу узнать о нем больше. Хочу понять, из-за чего вся суета вокруг него. Кое-что из того, что я уже читала, интеллектуально претенциозно, однако много грубого, интуитивного и честного. Некоторые романы даже прекрасны, поскольку его же слова заставляют чувствовать, хотя это чувство не всегда хорошее. Я узнала, что Логан гораздо более многослойный и сложный, чем я думала изначально, и поэтому он стал еще больше интриговать меня. По своей работе я знаю, что важно не путать искусство с художником, но это одна из тех размытых линий, без которых вы не можете обойтись. Люди способны делать уродливые и красивые вещи, и эти вещи часто отражают уродство и красоту их создателя.
Притяжение, которое я чувствую к Логану О'Шейну, благодаря моему бурному воображению, только усилилось. Но когда я подхожу к его кабинету, я говорю себе, что делаю это для того, чтобы укротить свое воображение отрезвляющими фактами реальности. В конце концов, он просто человек. Мужчина. А я просто женщина, способная сказать «да». Или «нет».
Я поднимаю руку, чтобы постучать, и замираю. Через полуоткрытую дверь я вижу его за столом, с ручкой в руке, над раскрытой тетрадью, страницы которой под направленным на нее светом светятся белые. Я смотрю, как он подносит ручку ко рту, и та касается его нижней губы. Он на мгновение закрывает глаза.
Думает? Составляет новое предложение? Это творческий момент, который мало кто видит. Я наслаждаюсь этим, понимаю, но не часто мне удается наблюдать процесс творчества, иную его форму. Он прекрасен, с оттенком грусти, потому что напоминает мне о нашей разобщенности, намекает на непроницаемость другого человека, открывает пропасть, которую любовь и искусство стремятся преодолеть, хотя бы временно.