Не звери же они.
Жалко, нет моих часов. Раньше меня бесило их механическое тиканье, но сейчас я была бы ему рада. Оказывается, это так ужасно — не знать, который час, год, какое вообще время.
Может, они где-то поместили камеры и теперь смотрят на меня в режиме онлайн и ржут?
Растягиваю губы в улыбке. Надеюсь, вышло достаточно нарочито?
Эй, ребята, пора заканчивать! Уже невесело! Стас, это же ты? Вы сговорились с Киром. На нём постановочная часть, на тебе — техническая, так ведь? Я угадала?
Стааасс, ээээйй, слышишь?!
Но только тишина и эхо: ишь-ишь-ишь…
Пробирает жуть.
Луплю по кровати изо всех сил. Ну, разве так можно! Взять и испортить весь день рождения! Ну что за гадство!
Чувствую, как подступают слёзы и в горле уже першит. У меня так всегда, перед тем как вот-вот разревусь. Но я не буду, не доставлю им удовольствие.
А может, стоит закрыть глаза, крепко-крепко, напрячься, а потом расслабится, открыть и всё…
Шаги! Точно шаги!..
Не определить откуда. Будто со всех сторон сразу.
Притворюсь, что заснула. Пусть на руках тащат. У меня стресс. Я заслужила. Заодно вполглаза буду смотреть, что у них за фокус с входом, который я не смогла найти.
Целый кусок стены взмывает вверх, будто театральная декорация из пенопласта. В образовавшем проёме появляется женщина с корзинкой в руках. Она ставит корзинку, нажимает на один из камней (эх, не успеваю увидеть, какой именно), и стена возвращается в прежнее состояние.
Я вскакиваю и смотрю на женщину, а сама думаю: если огреть поющей чашей, человек вырубится или нет?
Она невысокого роста, но плотно сбита и выглядит довольно крепкой. В целом, она вполне милая — доброе открытое лицо, мягкие округлые формы, толстая русая коса на плече, родинка на правой щеке. На вид моей гостье около тридцати пяти.
И, скорее всего, если я не буду вести себя дико, смогу получить ответы. Потому что даже вырубив её, вряд ли что-то смогу сама. Даже если и найду тот пресловутый рычаг в стене. А союзники мне совсем не помешают. Пусть даже этим союзником станет нанятая актриса.
Женщина перестаёт рассматривать меня, роняет корзинку и кидается заключать в объятия.
— Свершилось! Свершилось! Моя госпожа, пророчество исполнилось! Вы больше не уродина!
Высвобождаюсь из захвата, трясу головой и вскидываю руку вверх:
— Остановитесь! И давайте по порядку…
Она хлопает глазами, сглатывает, но всё-таки согласно кивает.
— Вот и здорово, сядьте, — указываю ей на табурет у стола, сама присаживаюсь на край кровати. — Давайте договоримся: я задаю вопрос, а вы на него честно отвечаете. Я понимаю, что вам заплатили. Но спектакль затянулся, и мне уже, прямо сказать, надоело всё это… — обвожу руками комнату.