Она почувствовала у виска его сбившееся дыхание, и сердце натужно застучало, глухо отдаваясь в затылке. Динка продолжала вглядываться в его лицо. Она уже знала, как выглядит Домин Насмешливый, Домин Бесцеремонный, Домин Молчаливый. И со всеми этими мужчинами она успела познакомиться за последние сутки? Мало того, она могла сходу их различить и даже пытаться им противостоять. А вот Домин Оправдывающийся — это было слишком.
Все чувства вдруг разом схлынули, руки предательски задрожали, и Динка с ужасом поняла, что еще чуть-чуть, и она разревется прямо перед не сводящим с нее глаз Горцем. Она заморгала часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.
— Дина, ты меня слышишь?
— Да, — сказала отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.
Кажется, все же заметил, замолчал, по-прежнему едва касаясь ее руки в районе локтя. Голос зазвучал тише.
— Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею. Поехали, я тебя отвезу.
— Нет, — она даже головой замотала.
— Дина, посмотри на меня.
— Нет, — она даже отпрянула и почувствовала, как локоть снова зажимает в тиски. Нужно срочно разозлиться, Динка попыталась изо всех сил, но злиться не хотелось. Хотелось обхватить ладонями сногсшибательно пахнущую шею, спрятать лицо на мощной, обтянутой черной водолазкой грудной клетке и рыдать до скончания века. Как, как можно было всего лишь за сутки так катастрофически поглупеть?
— Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом.
Хуже Домина Оправдывающегося мог быть только Домин Справедливый. Воображаемый прозрачный щит вспыхнул и заискрился вокруг нее, повторяя очертания тела и надежно отгораживая ее от Горца. Динка сделала вдох, слезы высохли, она осторожно забрала руку. — Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти.
* * *
Динка проснулась и тут же посмотрела на часы. Времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами, но, окинув взглядом стафф-рум, испуганно вскочила и вжалась в мягкий угол. На противоположной стороне диванного уголка, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спал Домин. Он был без куртки, в тонком бежевом свитере, значит, успел съездить домой переодеться. Динка, открыв рот, смотрела на спящего Домина, а сама лихорадочно пыталась нащупать ногой туфли. Домин зашевелился, заерзал и тоже открыл глаза.
— Доброе утро, — он поднял руки, потягиваясь, и сел, морщась и держась за спину, — как же тут неудобно.
— Максим Георгиевич? — Динка потрясенно таращила глаза. — Что вы здесь делаете?
— Сплю, не видишь разве? — буркнул тот, распрямляя ноги, при этом кряхтя так, словно ему лет сто. Он поморщился и повернулся к Динке. — Слушай, ты это специально? Я что, такой старый? Хватит доставать меня этим Георгиевичем.