Она взяла шарик и при этом продолжала смотреть на Максима, словно ища поддержки, и тогда он подмигнул ей. А она еще больше распахнула свои глаза. И сколько ему теперь ждать? Почему бы всем этим людям не исчезнуть куда-то? Рулеточный стол вполне бы его устроил, он ничем не хуже доминского дивана в гостиной.
Теперь она надолго застряла на рулетке, надо же, как лихо его девочка сделала всю эту стаю и продолжает выбивать самые удачные номера. Молодец Алексей, поломал игру. Домин еще немного постоял, осаживая самых зарвавшихся игроков, а затем вышел поговорить с Тимуром. Нужно многое обсудить, прежде чем он вернется обратно в столицу.
Его нашел Алексей, и пока Максим слушал, его наполнял совершенно трезвый, ледяной гнев. На себя за то, что даже не удосужился расспросить Дину, когда она мельком упомянула о какой-то там болезни, а он лишь услышал, что ее мать уехала, и Дина сейчас живет сама. На Дину, которая готова была просить помощи у кого угодно, лишь бы не у него. На Алексея, который тоже знал и молчал. А ведь Максим ему не за красивые глаза доплачивает, а за то, чтобы он присматривал за Диной и докладывал Домину, если что-то узнает.
Впрочем, тот в любом случае пришел бы к Максу, где ему еще взять такие деньги, причем в открытую, с ведома Дины. Все это время Максим ломал голову, как всунуть больше денег этой строптивой девчонке, и Алексей долго умудрялся выдавать их ей под видом премии, лишь в последнее время заартачился.
Конечно, он был прав, девчонки работают в паре, и платить Ареевой в десять раз больше Смирновой Алексею не позволяла совесть. Теперь она точно никуда не денется, но сначала он поговорит с этой любительницей «Мартини». Как там, дневальная Ареева?
Он едва сдерживался, пока она откладывала в сторону свою тетрадку, пока поднималась и выходила из стафф-рума. А там просто подхватил за локти и вынес из казино на улицу, достали его эти беседы под прицелом чужих глаз и ушей.
— Почему, почему о том, что у тебя проблемы и тебе нужны деньги я узнаю от Алексея? Почему я об этом не знаю, Дина?
Он вглядывался в ее лицо и понимал, что злится совсем не из-за денег, не из-за ее молчания, а из-за того, что вся его броня снова плавится и стекает, и скоро там не то, что атомоход пройдет, а целая орбитальная станция. Он становится не просто уязвимым, а еще и зависимым.
А Дина совсем не испугалась его порыва, привыкает что ли? Она лишь глянула из-под длинных игольчатых ресниц и негромко сказала:
— Не кричи на меня. Что ты вообще обо мне знаешь, Максим?
«Ничего. Ничего я не знаю, моя девочка, не только о тебе, а похоже и о себе».