― Я рада, что теперь уже не только я делаю тебя счастливой. А то я беспокоилась.
Она беспокоилась?
Она такая зрелая для своего возраста, что иногда это беспокоит меня.
― Тебе не нужно беспокоиться обо мне, куколка. Никогда.
Она кивает и улыбается, но видно, что мои слова на нее совсем не действуют. По какой бы причине в последнее время ее так не заботило мое счастье, это все еще ее мучает. И ясно читается в ее печальном взгляде
― Я люблю тебя, Эммелин, ― шепчу я, трусь об ее нос своим.
― Я тоже люблю тебя, мамочка, ― она соскакивает с моих коленей так же быстро, как на них запрыгнула. ― Когда мы пойдем?
― А что если сразу после ужина? Я позвоню Джордан, чтобы убедиться, что он будет там.
Она подпрыгивает и, кружась, убегает, напевая что-то о том, чтобы увидеть Санта-Клауса и исполнить в этом году все желания. Будем надеяться, что, по крайней мере, хоть одна из нас исполнит в этом году все свои желания. Я совершенно уверена, до исполнения моих слишком далеко.
⌘⌘⌘⌘
Эмми захотела встать в очередь сама, только она и другие дети. Она не сосет большой палец, но, конечно, не сказала никому ни слова.
Она составила список для Санты за неделю. И принесла его с собой, чтобы ей не пришлось говорить с ним, если она не захочет. Мы обе знали, что, вероятнее всего, так и будет. Это была ее идея, не моя. Иногда она такая самодостаточная; будто бы знает о своих чувствах и поступках, что для нее лучше.
― Прелестная маленькая девочка, ― произносит Джейсон слева от меня. Он не отходит от меня с тех пор, как мы пришли. ― И такая разговорчивая. ― Он пихает меня локтем и смеется над собственной шуткой.
Прежде, чем с моих губ срывается резкий язвительный ответ, он исправляется. Отчасти.
― Я шучу. Мне не стоило так говорить. Она просто слишком тихая.
«А ты просто засранец», ― молчаливо добавляю я. Не знаю, почему меня удивляют его поддразнивания. Кажется, он такой со всеми, кроме меня. И я догадываюсь, почему являюсь исключением. Вероятно, тайна скрыта где-то в моих трусиках.
― Она говорит, когда ей удобно, ― мягко объясняю я, даже не глядя на него. Боюсь, что не смогу побороть желание вмазать по его самодовольной физиономии.
― Просто мне стоит приходить почаще, и тогда она сможет чувствовать себя со мной удобно. Ведь Коул больше не приходит, ― добавляет он, обвивая рукой мою талию.
Я стискиваю зубы и ничего не говорю. Не знаю, как он узнал, что происходит между мной и Коулом, или, может, просто сказал наугад. Но это неважно. Его это не касается, и я отказываюсь это обсуждать.
― А я думал, что ты очень любишь свои руки, ― раздается позади нас болезненно знакомый голос.