Наш участок был последним на улице, за кухней начиналась лесополоса. С той стороны даже забора не было, только прокопанная по границе канава и сетка-рабица. А под окном кухни – маленькая лужайка, где стоял стол. Туда ставили все, что надо было высушить: с той стороны солнце не уходило почти весь день. Если бы кто-то вышел из дома, нас все равно не увидел бы.
Подхватив за талию, Вадим посадил меня на стол, заставил согнуть и раздвинуть ноги. Расстегнул шорты, вошел резко и грубо. От неожиданности я всхлипнула, вцепилась в его плечи.
Такого между нами не было никогда. Даже когда мы занимались сексом, поссорившись. Мне казалось, что хуже тех нескольких случаев ничего быть просто не может. Оказалось, что может, да еще как!
Одной рукой Вадим крепко держал меня за поясницу, другой сжимал грудь. Не ласкал, как обычно – легко, нежно, а стиснул до боли. Он все больше ускорял темп, толчки становились резче, сильнее. И хотя незадолго до этого я так хотела его, стало ясно: ничего не получится. Просто не смогу. Едва сдерживая слезы, я ждала, когда все закончится.
Впрочем, много времени не понадобилось. Глухо застонав, Вадим уткнулся лицом мне в плечо, по его телу пробежала судорога, слабым эхом отозвавшись внутри меня. Я ее всего лишь почувствовала – не откликнулась, как всегда. Отстранился он так же резко, как и вошел, со злостью глядя на меня. Нет, это была не злость – ярость, бешенство. Я подумала, что вот сейчас он заправится, застегнется и уйдет, оставив меня сидеть на столе с задранными ногами.
По-прежнему сжимая одной рукой мою грудь, он облизал два пальца. Глядя мне в глаза, все так же сощурившись, быстро ввел туда, где было так жарко, влажно и напряженно, где все ждало наслаждения – и сопротивлялось ему. Не выдержав его взгляда, я зажмурилась, откинулась назад и прижалась затылком к стене кухни.
Эта ласка была такой же грубой, как и все остальное. Она сильно смахивала на подачку с барского стола: ну ладно, так и быть, на и тебе тоже. И все же я невольно потянулась ей навстречу, чувствуя, как поднимается из колдовских глубин темная жажда.
Оргазм был мгновенным, коротким, похожим на точку в конце предложения. «Как выстрел, которым добивают раненого», - промелькнула странная мысль. Содрогнувшись, я сжала ноги, заставив его убрать руку. Обида, досада, раздражение, разочарование…
А чего, собственно, я могла ждать? В том, что происходило между нами, не было моей вины – и все же я сейчас расплачивалась за то, что натворила.
Вадим молча подал мне руку, я слезла со стола и пошла за ним по дорожке к дому. Но не дошла. Села на скамейку, обхватив себя за плечи. Из гущи еловых ветвей вылетели две летучие мыши, похожие на огромную моль, и я долго следила за их бесшумных порханием, пока они не растворились в перламутровых сумерках.