Когда я вернулась в комнату, Вадим уже спал, отвернувшись к стенке. Или делал вид, что спит. Я легла с краю и, неожиданно для себя, тоже уснула. А когда проснулась, сквозь неплотно сдвинутые занавески пробивался не бледный ночной, а яркий утренний свет. Заливались птицы, шумели на ветру верхушки берез. Вадим спал, крепко обняв меня и положив руку мне на живот.
Осторожно выбравшись, я тихо оделась и вышла из дома. Обычно позже меня поднимались только двойняшки, но сейчас даже мама еще спала. Часы на кухне показывали начало седьмого. Умывшись и почистив зубы, я налила самовар и растопила его шишками. Так уж повелось, что общего завтрака у нас никогда не было. Все просыпались в разное время, и каждый ел что хотел и что мог найти. Единственным твердым правилом было: кто первый встал, тот и самовар греет.
Я не знала, что думать. В голове было пусто, как будто ее закрыли на капитальный ремонт, вынеся предварительно все, что там было. Произошедшее могло показаться сном или призрачным мороком белой ночи, если бы не синяки на бедрах. Небольшие – как следы пальцев.
Вадим упорно меня избегал, обходя десятой дорогой. Когда мальчишки встали и позавтракали, сел на велосипед и уехал с ними к речке. Я вздохнула с облегчением, потому что тоже не представляла, как себя вести. Все мои тактические и стратегические планы рухнули в одно мгновение. Не зная, чем себя занять, я бродила по участку, пока мама не припахала чистить картошку к обеду.
Счищая длинную тонкую кожуру (задача: как срезать целиком, одной лентой), я подумала, что с двойняшками, похоже, все не слишком сильно изменилось. Ну да, они не называли меня «мамонт» и не лезли целоваться, но в целом я большой разницы не заметила. Может, дело было в том, что они уже вошли в подростковый возраст, когда даже самые ласковые дети стремительно отдаляются от родителей. А может, в том, что они всегда были «папины мальчики», с самого рождения. Я этому была только рада, хотя иногда все-таки всплывала некая материнская ревность. У них всегда было свое мужское братство, а я… Как-то я подслушала разговор пятилетних Петьки и Пашки, которые серьезно беседовали о том, что они с папой – мужчины, а мама – девочка.
Вернулись они только к обеду, за которым мы с Вадимом, кажется, даже ни разу не взглянули друг на друга. А сразу после обеда стали собираться в город. Обычно мы всегда уезжали рано – чтобы успеть до пробок. Первыми отчалили Дима с Машей. По правде, мне было страшновато остаться с Вадимом наедине. Даже промелькнула мысль: может, утром поехать на электричке, прямо на работу? Но идти в офис в драных джинсах и футболке с динозавром было как-то… не комильфо.