Оставшееся время проводили в номере, чаще всего на кровати, в объятьях друг друга. Мирослава слышала выражение «щедрый любовник» и всегда думала, что это относится к финансовой стороне отношений, оказалось, у этого есть и другое значение. Максим был щедрым. Он с щедростью обнимал, целовал и ласкал Миру, невероятно долго, практически бесконечно.
Первые несколько раз, несмотря на желание и интерес, близость приносила дискомфорт. Мира ни за что бы не призналась в этом, как в каком-то порочащем недостатке, но Максим всё равно знал, принимал к сведению и... настаивал на своём. Будь на то воля Миры, она бы ни за что не повторила первый опыт, несмотря на то, что осталась им довольна. Чувства, охватившие в этот момент Миру, испугали её. Помимо боли, к которой она была готова, да и не такой уж сильной та была, появилось чувство сильной привязанности к Максиму, это пугало, дезориентировало.
Второй раз последовал уже вечером, когда Мира с Максимом вернулись домой и нарядили ёлку, там же, на сдёрнутых на пол покрывалах и подушках, под огоньками сверкающей гирлянды. Максим настоял на своём, а потом сам накрыл импровизированный «стол» под ёлкой блюдами, заказанными в ресторане.
Третий - под утро, тогда Мира заплакала не от боли, не от того, что Максим настаивает, а она не может отказаться, она могла, а от того, что всё происходящее стало слишком болезненно острым. Максим ничего не сказал, он поцеловал, но поцеловал так, что Миру закружило в водовороте болезненных чувств, тогда же она узнала, что разные виды оргазма не миф.
Через два дня они приехали на курорт, где планировали провести медовый месяц, какую-то его часть, пока им не надоест, или Максиму не понадобится выходить на работу. И вот, они отдыхают, дышат морозным воздухом, пьют горячее какао на улице, Мира осваивает новые приёмы не только на сноуборде, в любви тоже. При этом она словно свыклась с внезапно появившейся уязвимостью, ей даже стало нравиться это чувство - чувство страха потери.
Она боялась потерять Максима. Между ними не было ничего, кроме стопки договоров, регламентирующих их отношения, и секса. Мира не хотела быть наивной, она отдавала себе отчёт, что их «отношения» с «мужем» - миф, игра гормонов, но перестать светиться от счастья не могла. Усилия воли не помогали, или Мира забыла и про волю, и про силу, если они и были когда-нибудь у Мирославы.
- О чём мечтаешь? - сказал Максим от дверей, появившись на пороге спальни. Он был в спортивной одежде, задержался на склоне - поднялся ветер, и Мира предпочла съехать вниз, а потом вернуться в сьют в одиночестве. - Я заказал обед в номер, не возражаешь?