Мирослава замолчала, отвернулась, потом посмотрела на молчавшего всё это время Максима.
- Ты спрашивал, почему я приехала. Тогда, сразу после похорон и поминального ужина, я сидела под лестницей, напротив кабинета дедушки. Игнат и несколько человек завели двух мужчин к дедушке. Они были избиты, в крови, один сильно хромал. Мне почему-то стало интересно, я подумала, может, дедушка вызовет врача... Я всё сидела и сидела, пока этих двоих не вывели, один не мог идти, его волокли, а второй упирался и истошно орал, визжал. На улице послышались выстрелы, больше я криков не услышала... Я приехала, потому что знаю, он может убить. Он уже убивал.
Максим проснулся к завтраку. В большом доме не случалось исключений, и завтрак подавали в одно и то же время.
Ночь была беспокойной. Мирослава уснула почти сразу после разговора, Максим же всё время пытался сопоставить факты, то, что он знал до этого, и что узнал вчера. Ему не хватало информации, а взять её было негде. Не ночью. Когда же сон, наконец, одержал победу, Мире приснился кошмар, по всей видимости, тот же, что и в первую ночь, когда она ночевала в доме Максима. Не удивительно, учитывая, что ей пришлось окунуться в воспоминания десятилетней давности. И какие воспоминания...
Максим не мог вообразить себя на месте Мирославы. Не мог даже представить, чточувствовала двенадцатилетняя девочка, пережившая подобный ужас, какой силы страх она испытала там, на дороге, и потом, когда пряталась, какое чудовищное отчаяние она, должно быть, испытывала в тот момент и в дальнейшем. Двенадцать лет. Возраст, когда человек уже понимает и помнит всё, а справиться, смириться с потерей сил не находит. А взрослый, найдёт ли?
Мирослава ёрзала по постели, плакала во сне, когда же проснулась - рыдала, пока не уснула снова беспокойным, каким-то поверхностным сном, и только под утро послышалось размеренное сопение, Мира уткнулась в подушку носом, закинула ногу на бедро Максиму и уснула уже спокойно.
Максим встал, старясь не шуметь, не разбудить Миру, хотя точно знал, по утрам её не поднять грохотом залповых орудий, и спустился к завтраку. За столом сидела прямая, как палка, Целестина.
Через несколько минут подошёл бодрый Сильвестр, и все приступили к еде, в полной тишине. Игната, ожидаемо, не было. Скорей всего, он проживал в одном из домиков для гостей, а значит, еду ему доставляли туда, если он на месте, а не мотается по служебным обязанностям.
После завтрака Сильвестр показал рукой в сторону кабинета и сам прошёл первым, широким шагом, держа спину прямо, как главнокомандующий на параде войск. Несгибаемой воли человек.