Холодный голос продолжающего смотреть в другую сторону мужчины разорвал тишину:
— И долго будете там стоять?
Проклятье! Как он меня заметил? Или почувствовал каким-то магическим способом, о котором я понятия не имею? Слишком мало знала об этом аспекте жизни. Но стоять за деревьями и дальше после того, как меня заметили, было глупо. И я вышла из укрытия. Лориан повернул ко мне голову. На его губах играла ироничная улыбка.
— Простите, я не хотела вам мешать, — выдавила, застывая у входа в беседку и не решаясь пройти дальше. — Не знала, что вы здесь…
Надеюсь, солгала достаточно убедительно, а то впору сквозь землю провалиться!
Видя, что он молчит и с непроницаемым видом разглядывает смущенную меня, решилась продолжить:
— Я люблю бывать в этом месте. Оно успокаивает. Вам оно тоже пришлось по душе?
Некоторое время казалось, что темный маг не ответит. Но все же нехотя произнес:
— Раньше оно было другим. За ним лучше следили.
— Это место для вас наполнено какими-то важными воспоминаниями? — осмелев, спросила, проходя и усаживаясь неподалеку. Слишком близко не осмелилась, понимая, что тогда аура мужчины будет просто подавлять.
— Скорее, хотел понять, остаются ли они до сих пор важными, — бросил Лориан Тирмил равнодушно. — К счастью, перестали.
Сердце екнуло. И что это может значить? То, что он окончательно избавился от былых чувств? Видя, что еще немного — и он точно уйдет, не желая продолжать разговор, я выпалила:
— Вы ведь знали мою мать?.. Скажите, какой она была? Здесь не любят о ней говорить. И я почти ничего не знаю.
Лориан Тирмил снова изучающе глянул на меня, потом медленно проговорил:
— Вы на нее очень похожи.
— Я не говорю о внешности, — возразила, не удовлетворившись ответом. — Каким человеком она была?
Темный маг задумчиво улыбнулся, будто погружаясь в собственные воспоминания.
— Очень живая и непосредственная. Эмоциональная. Искренняя. Габриэлла всегда действовала порывами сердца, и это в ней привлекало больше всего. Не лукавила и не пыталась казаться лучше, чем есть, говорила правду в лицо. Ардара Катрина считала это недостатком, но ничего не могла поделать. Дочь оказалась не менее сильной и упрямой по характеру, чем она сама.
— Мне говорили, что вы просили ее руки, — замерев от собственной наглости, сказала я. Но слишком важно было вывести его на откровенность, понять, что творится в душе. — Значит, любили ее?
— Любил, — он пожал плечами. — Но это уже в прошлом. А теперь, надеюсь, вы простите меня, лирна Элисса, но я хотел бы отдохнуть с дороги.
Лориан поднялся и двинулся к выходу из беседки, но его догнал мой новый вопрос: