Но парень промолчал, пытаясь разобрать откуда доносится звук. Наконец он сорвался с места, наплевав на то, что скорость он взял явно нечеловеческую. Отряд оставался далеко позади и, судя по звукам, к медведю присоединились еще какие-то животные. А потому Сан не стал медлить. Если ребенок еще жив, то он любой ценой должен его спасти. Широн не отличался скоростью оборотня, а потому отстал.
Наконец Санас вбежал в еще более глухой лес, из-за густой растительности дождя почти не чувствовалось. Да и свет плохо проходил сквозь ветви. У широкого ствола старого дерева лежал ребенок, обвязанный зеленой колючей лозой, и рыдал. Парень сделал к нему шаг, но ствол дерева задвигался, и от него как будто отслоилась половина. У существа, которое теперь стояло напротив молебника, были полностью голубые глаза. Длинной в два человеческих роста, его тело состояло из коры, везде рос мох, из спины в разные стороны торчали ветви. Совершенно нечеловеческое лицо с длинными клыками-сучьями выглядело ни капли не дружелюбно.
====== Глава 2. Часть 6 ======
— Молебник? — скрежещущим голосом удивился проклятый. — Вот это сюрприз! Глупый зверек так тебя испугался, думая, что ты охотник. А ты просто несчастный молебник! — нежить громогласно захохотала. Его голос перемешался с криками плачущего ребенка.
— Зачем тебе дети? — спросил Санас, не обращая внимания на потехи существа.
— Ну, раз тебе интересно, — медленно проговорил проклятый. — Мной правит Нохра. Мой бог пришел ко мне во сне и сказал, что даст мне силу, несравнимую ни с чем, если я принесу ему на алтарь двенадцать непорочных детей. И я уже близок.
— А ты не думал, что люди позовут охотников?
— Плевать мне на них. Природа меня защитит. Не то, что ваш глупый бог, который даже ничего не делает для людей, — живое дерево самодовольно улыбнулось.
— И что ты будешь делать с силой, которую обещал тебе Нохра? — Санас незаметно сделал шаг в сторону малыша.
— Странные вопросы ты задаешь, мальчишка. Конечно, убивать! Убивать людей, охотников. Всех, кто попадется мне на пути! Это же так приятно — осознавать, что чья-то жизнь и смерть зависит только от тебя.
— И какой тебе от этого прок? — не унимался Санас, осторожно подступая к ребенку. — Почему нельзя просто жить с людьми в мире?
— Потому что люди слабые и жалкие. Меня от них воротит. Даже этот орущий зародыш только действует мне на нервы.
— Когда-то таким зародышем был и ты.
— Верно, — удивленно согласился проклятый. — Но меня, в отличие от него, даже в таком возрасте никто не мог обидеть. Иначе оставался с дырой меж глаз, сделанной моими ветвями!