— Не совсем так, — наклонил голову оппонент. — По факту, для ремонта мы их использовать можем, но…
— Но это будет не по инструкции.
— Да. Согласно регламента, вторичное использование отработавших деталей является в большинстве случаев нарушением правил и норм безопасной эксплуатации подвижного состава, — Дмитрий Андреевич явно цитировал какой-то из ведомственных документов. — Все списанные изделия поступают в распоряжение ответственного по станции…
— А дальше?
— Чаще всего мы продаем их как лом, три с половиной когтя за тонну, доставки нет, всё самовывозом. Выручка делится пополам: половина уходит региональному оператору, половина идёт на хозяйственные нужды объекта.
— Три с половиной когтя? Дороговато выходит.
— Тарифы нам сверху спускают, — развёл руками дежурный. — Дороже продать можем, дешевле — запрещено.
Я мысленно выругался.
«Ленина на них нет, монополистов проклятых!»
Но вслух сказал совершенно другое:
— Что ж. Это логично.
После чего небрежно кивнул на «выглядывающую» из-под металлолома колёсную пару:
— Сколько весит вон та тележка?
Оппонент неожиданно улыбнулся:
— Тонна четыреста двадцать.
— То есть, продаётся она за… — я быстро подсчитал в уме, — четыре девяносто семь. Верно?
Дмитрий Андреевич растянул рот ещё шире.
— Нет, не верно.
— Как это?
— Тележка грузовая. Поэтому в продажу идёт только с грузом. Грузоподъемность у этой модели три с половиной тонны, и, значит, её полная масса составит ровно пять тонн, включая расходные материалы и сопровождающего груз служащего. В переводе на деньги это… — путеец ненадолго задумался, — двадцать с половиной когтей.
— Откуда ещё три когтя? — буркнул я, отчетливо понимая, что торгаш из меня никакой.
Дмитрий Андреевич покосился налево, потом направо и скромненько так сообщил:
— Ну, нас же трое.
Лица обоих охранников остались бесстрастными.
М-да. Умеют люди работать. Не то, что некоторые.
Ну, да и чёрт с ними. В конце концов, моя задача — тележку выцыганить, а не сэкономить чешуйку-другую… Но всё равно — жалко, блин, до уср…ки! Свои ведь трачу, а не казённые…
— По рукам. Кому передать деньги?
Вытащив из кармана монеты, я отсчитал двадцать с полтиной и вопросительно глянул на железнодорожника.
Тот молча указал на перевернутый деревянный ящик метрах в пяти от меня.
Я приподнял бровь. Надо положить деньги туда?
Путеец кивнул.
Стоящий сзади Чекан мгновенно напрягся — я это «спинным мозгом» почувствовал.
Успокаивать его не стал. Пусть остается в тонусе, а то мало ли что?
Сам же вальяжной походкой подошёл к ящику, бросил монеты на доски и столь же неспешно вернулся. Напасть на меня никто не пытался. Анисим как в воду глядел, уверяя: с путейскими дела вести можно. Только ухо надо держать востро, иначе разденут до нитки.