— Обсуждать и критиковать будем после. Сперва просто набрасываем идеи. Я повторяю — любые идеи. Даже на самые что ни на есть бредовые. Поехали дальше. Кто следующий?
Следующим оказался Чекан:
— Можно деревья рубить. Типа, как просеку делать.
— Отлично. Дальше.
— Если мы идём прямо, но в результате словно бы ходим по кругу, тогда, может, будем ходить кругами? Ну, то есть, я хочу сказать, по спирали, — в конце своей речи Лейка немного смутилась, ведь её мысль и впрямь могла показаться бредовой.
Однако никто и не думал смеяться. Даже в самом дурацком предложении мог отыскаться ключ к решению трудной задачи.
— А деревья можно и по спирали рубить, — вдохновился идеей колдуньи Чекан.
— А если копать? — встрял по-новой Кузьма. — Мож, это по земле нас водит, а ниже земли всё нормуль.
— Ты ещё пруд предложи здесь выкопать, — проворчал Сан Саныч. — Водой заполним, будем пожары тушить.
— Река ниже, вода туда потечёт, — почесал за ухом Чекан. — Но тогда надо этот пруд наклонить. Типа, как чашу. Вода выльется и потечёт к реке, а мы за ней…
— Стоп! — Гиляй неожиданно вскинулся. — Повтори-ка, что ты сказал.
Хэм удивлённо посмотрел на Сан Саныча.
— Я сказал: вода потечёт к реке и укажет нам путь.
— Не то, не то, — отмахнулся бывший доцент. — Что ты ещё говорил?
— Нуу… ещё, что пруд надо для этого наклонить.
— Наклонить как что?
— Как чашу. Или, например, как тарелку, блюдце, ведро. Какая, фиг, разница?
— Большая. Очень большая, — «мудрец» поднял палец и, повернувшись к Ларисе, уставился на неё немигающим взглядом. — Помнишь песнь о Великом Пути? Вы её в третьем семестре должны были проходить.
Лейка открыла рот, чтобы ответить, но вдруг замерла с ошарашенным видом, словно и вправду вспомнила что-то действительно важное.
Из ступора она вышла секунд через пять:
— В чаше четыре стихии укажут путь в лабиринте…
— Алый, прозрачный, синий. Чёрный. Свои, чужие, — подхватил Гиляй, после чего победно вскинул кулак. — Драконова чаша!
— Драконова чаша, — согласилась волшебница.
— А теперь ещё раз и поподробнее, чтобы другие поняли, — скомандовал я адептам Великого Знания.
Бывшие студентка и преподаватель единственного на весь Рингарол университета синхронно повернули головы в мою сторону и столь же синхронно выдали:
— Но это же всем известно.
Я недоуменно посмотрел на Чекана, тот на Кузьму. Последний развёл руками и ответил за «всех». Классически:
— Дык… мы магических академиев не кончали…
История, которую рассказали Гиляй и Лейка, казалась похожей на сказку.
Давным-давно, во времена Великой Войны, будущий Великий Дракон со своими учениками, будущими Великими Магами, отправились в Великий Путь, чтобы собрать Великое Войско для Великой Битвы с коварными и злыми драконами. Перипетии этого Великого Путешествия были со всем тщанием описаны, потом — лет через сто — сведены в «Песнь о Великом Пути», а спустя ещё пару веков она стала считаться литературным памятником, к реальной истории, увы, отношения почти не имеющим. События, о которых рассказывалось в «Песни…», были, по большей части, придуманы, а те, что действительно имели место быть, происходили в разное время и чаще всего не так, не там и не в том ключе, в каком их интерпретировали составители «сборника». Да и самого Великого Путешествия, по всей видимости, никогда не было, а были разрозненные, мало связанные между собой действия, случаи, эпизоды. Этот факт признавался всеми ведущими историками Рингарола. А «неведущих», понятное дело, никто и не слушал. В учёном магосообществе их мнение никого не интересовало. Поэтому в нынешние времена «Песнь о Великом Пути» изучали на втором курсе Центроградского Университета не как исторический документ, а как художественный текст, имеющий «материальную» ценность лишь в плане развития разнообразных магических практик: полевых, вещественных, предметных, потоковых.