Сама «Песнь…» напомнила мне уже набившие оскомину катрены-центурии Нострадаумса. Так же многозначительно, с той же претензией на Великое знание и совершенно непонятно для «непосвященных». Отличие же заключалось в том, что «Песнь…» ничего не предсказывала. Она просто описывала то, что якобы когда-то случилось, с намеком, что это что-то может когда-нибудь повториться. Ведь, по мнению составителей текста, любая волшба оставляет в магическом мире своего рода код-отпечаток, по которому она потом отражается в мир реальный. И если его правильно расшифровать, то можно не только воспроизвести ту же волшбу, но и отменить её действие «контрзаклинанием».
Волшба «Драконова чаша» упоминалась в «Песни…» два раза. Великий Дракон дважды попадал в ситуацию, схожую с нашей, и дважды выпутывался из неё вместе с учениками. Каким образом? Об этом рассказывалось в стихотворной форме и, как это обычно бывает в стихах, с помощью всяких аллюзий, метафор, гипербол, алитераций… То есть, нихрена непонятно.
По словам Гиляя и Лейки, всегда считалось, что подобное волшебство творили драконы во времена Великой войны. Рептилии использовали его в качестве ловушек для магов. Попадали туда и обычные люди, но они, если не заходили в ловушку достаточно далеко, могли просто-напросто повернуть назад и выйти из зоны действия магии. А вот колдуны, напротив, одним лишь своим присутствием, собственной аурой, усиливали и укрепляли ловушку. Стягивающиеся к ним магические потоки замыкались в кольцо и превращали пространство в аналог «бутылки Клейна» — куда по её поверхности ни иди, всегда будешь попадать внутрь хитроизогнутого «пузыря».
«Чашей» это не расшифрованное до сих пор колдовство назвали по первому значимому слову в строфе-подсказке:
В чаше четыре стихии
Укажут путь в лабиринте.
Алый, прозрачный, синий.
Чёрный. Свои, чужие.
После победы людей все ловушки исчезли, повторить эту магию никто не смог, и со временем интерес к ней пропал. Толкователи «Песни…» пытались, конечно, её объяснить, но без практики объяснения оставались не более чем гипотезами. Сан Саныч, впрочем, называл их все чепухой и говорил, что это и без эксперимента понятно: «Что могут знать какие-то там филологи об истинной теормагии?! Только и умеют, что критиковать друга друга да драться за место в президиумах…»
Меня лично проблемы теоретиков-изыскателей не волновали. Интерес представляла только практическая сторона.
Почему местные маги не расшифровали эту загадку? Неужели опять, как в случае с тяговым энергокристаллом, оказались не в силах вынуть краеугольный камень из стройной теории собственных заблуждений?