Он потянулся, чтобы слезть с бога, на котором так непочтительно развалился, но Ято его не пустил: обхватил шею руками и уткнулся носом в волосы. Ветровка распахнулась, под щекой оказалась старая футболка. Вадим повернул голову и прижался ухом к твердой груди. Вместо сердцебиения слышался странный низкий звон, как будто от огромного колокола. Необычный звук, абсолютно неестественный для любого живого существа, был очень красив и странным образом успокаивал.
— Не больно, — прошептал Ято расслабленно.
— Что? — невольно понизив голос до такого же шепота, переспросил Вадим.
— Мне больше не больно. Давай полежим так еще немного?
Вадим только угукнул, заслушавшись звоном. Если это помогало, он был готов лежать так хоть до конца времен.
А еще от бога пахло белым лотосом. Мягко, ненавязчиво и очень приятно.
— Сёмей… — наконец позвал Ято.
Вадим с неохотой разлепил глаза и поднял голову. Улыбка у бога была очень странной.
— Три дня назад вернулась твоя сестра. Анна, кажется?
— Да… — пробормотал Вадим. — Анна.
Воспоминание о семье больше не причиняло боли, будто подернулось дымкой. Семья, друзья — всё это осталось там, вместе с болезнью, в короткой непримечательной жизни, в которой Вадим только и смог, что героически умереть.
Ято рассеянно гладил его по волосам, отчего парню хотелось мурлыкать от удовольствия. Никто никогда так к нему не прикасался: отец был весьма скуп на ласку, мать всегда норовила поцеловать, братья весьма бесцеремонно зажимали голову подмышкой или дергали, сестра норовила заплести косички, а та единственная девочка, с которой Вадим успел познать прелести взрослой жизни, делала это слишком по-женски, отчего мысли норовили уползти в горизонтальную плоскость. Ято же умудрялся одновременно выразить и заботу, и благодарность, и особое отношение без капли того интимного, от которого начинали коситься.
— Так что там с Аней? — встряхнулся Вадим.
— Она привезла с собой вещи, которые ты просил. Мы можем сходить к ней и забрать.
Вадим заморгал.
— Ты еще и домушник?
— Я много чем занимался, — проказливо улыбнулся бог. — Но нет, ты можешь прийти к ней и поговорить. Она будет думать, что это сон.
— Прийти и поговорить?! — задохнулся Вадим. — Вот так просто?
— Да. Вот так просто. Правда, общаться с ней ты сможешь только после заката. У тебя есть еще десять дней. А Юкине… — бог задумчиво оглянулся на дом. — Юкине лучше не брать.
* * *
Вадим смотрел на свет в знакомых окнах и нервно кусал губы. Дом, двор, деревья в скверике… Вон с той лоджии он запускал мыльные пузыри, сражаясь с головной болью. А под тем кустом потерял сознание, Хикару, муж Ани, тогда едва успел его подхватить. Воспоминания о жизни всплывали легко, выстраивались в мельчайших подробностях вместе с чувствами. Словно кто-то смахнул пыль с фотографий, и белесая картинка снова заиграла яркими красками.