— Ну что же. Поздравим новый союз двух славных фамилий, — отсалютовал я бокалом, глядя в остекленевшие от ужаса глаза бывшей любовницы с нескрываемым ехидством. Мое уродство ее не устроило, пусть живет со «славным» представителем клана Мортен.
Нет граф не был уродом, но обладал весьма специфичной внешностью: высокий, сухопарый мужчина средних лет с жестким безэмоциональным лицом. Маленькие черные глаза сверкали гневом на Дилейну, а тонкие бескровные губы что-то зло шептали бывшей фаворитке на ухо, отчего бедная женщина тонко всхлипывала, заставляя крылья большого крючковатого носа трепетать от раздражения.
За столами поднялся одобрительный гул, звон бокалов и нескрываемые ехидные смешки многочисленных жертв обаяния Дилейны.
Я постучал серебряным ножом по бокалу, призывая собравшихся к тишине.
— А теперь, как и было объявлено ранее, императорский выбор, — звучно произнес я в звенящей тишине, прерываемой тихими всхлипами бывшей любовницы.
Я подошел к Лисе. Она с восхищением и неверием в больших зеленых глазах смотрела на меня, протягивая изящную дрожащую ладошку и поворачиваясь лицом к родителю.
— Герцог Ластон, — обратился я к отцу избранницы. Пожилой лорд с явным неодобрением, но смиренно смотрел на меня, поднимаясь с места. — Я прошу вашего благословения на наш союз с единственной дочерью славного рода Феросс, которому я так обязан и дружбой с которым безмерно дорожу.
— Благословляю ваш союз. Пусть дочь нашего рода подарит крепких наследников, что прославят ваш род в веках, — сухо произнес лорд, быстро склонив голову, чтобы я не успел рассмотреть тревогу в его мудрых глазах.
Я кивнул казначею, и тот передал герцогу ларец, заполненный до верха бриллиантами чистой воды — выкупом за невесту императора.
Отвесив все соответствующие церемонии поклоны родителю, мы с Лисой расположились под аркой, которую за время нашей беседы с главой клана Феросс успели украсить золотыми и серебряными цепями и подвесами, символизирующими процветание, плодородие и богатство.
Песнь нам исполняли не двое, а дюжина младших жрецов, главный успел принарядиться в более богатую сутану, а в остальном, кроме родовых королевских браслетов, церемония ничем не отличалась от той, что шокированные подданные наблюдали несколькими минутами ранее.
По ее завершении я нежно поцеловал свою озорную малышку, которая светом своих изумрудных глаз сейчас затмевала самые редкие и дорогие самоцветы.
Тишину в зале нарушало лишь шуршание одежд храмовников по гладкому мрамору пола. Выполнив свою миссию, они поспешили удалиться, а знать молча замерла, не зная, как реагировать на происходящее.